|
Кровь расскажет
|
|
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:03 | Сообщение # 1 |
 Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения:  Клуб: 
Статус:  | Кровь расскажет
Автор не известен
Этот рассказ - фантазия о фантазии. Что было бы, если бы в конце книги «Тёмное Воссоединение», Стефан позволил троим своим друзьям уговорить его выпить их кровь, чтобы стать сильнее и победить той ночью.
Возможно, дело было бы так...
Альтернативный эпизод из конца четвертой книги цикла «Дневники вампира» - «Тёмное Воссоединение» - для взрослых людей, которые наслаждаются историями про вампиров.
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:04 | Сообщение # 2 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Бонни
Стефан поднял ветвь белого ясеня, вынул нож из кармана, и начал срезать сучки, превращая его в копье. “Потрясающе! Рыцарь собирается на битву,” воскликнул Мэтт. “Ты что, не понимаешь, что идешь прямо в ловушку этого монстра? ”Он сделал шаг к Стефану. “Погоди-ка. Ты - вампир, но не пьешь человеческую кровь, поэтому ты почти такой же слабый как человек...”
Стефан холодно улыбнулся ему. “Ты так думаешь? Уверен?”
“Ну, нас здесь трое, а ты один…”
“Прекрати, Мэтт,” тихо сказала Мередит. “Мы не можем помешать ему сражаться с этим убийцей. Все, что мы можем сделать, это помочь ему.” И, не сказав больше ни слова, она начала расстегивать пуговицы на своей блузке.
Бонни была на секунду шокирована - хотя у неё самой была та же самая мысль, когда Стефан прибыл в Фелл Чёрч. Она не думала насчет всех троих... но какая разница? Она кивнула и расстегнула молнию на ветровке.
Мэтт мгновение поколебался и снял футболку. “Один за всех и все за одного.” произнёс он.
Стефан
Именно так это и началось. Они втроем объединились против него. Настаивая, чтобы он нарушил клятву и выпил человеческую кровь. И Стефан уже ушёл было от них, несмотря на знание, что это помогло бы ему убить монстра, охотящегося в ФеллсЧёрч, несмотря на опасность для всех их, если он потерпит неудачу. Он практически вышел за дверь, когда что-то ещё вспыхнуло в его мозгу.
“Подожди,” авторитетно велела Бонни. “Разве ты не чувствуешь? Это Елена. Она хочет чтобы ты сделал это. Разве ты не слышишь?”
Стефан безучастно посмотрел на нее. Если это был какой-то новый способ манипулировать им.... Но Бонни была серьезна, склонив свою маленькую головку словно слушая далекую музыку. Выражение её лица было почти блаженным.
И затем он тоже почувствовал это. Как благословение небес, шепот его златовласого ангела. Сделай это, Стефан. Прими их жертву ради Феллс Чёрч, позволь им дать то, что они могут. Дать тебе. Это зачтётся им позже, даже если они не выживут. Что касается нарушения клятвы. Хорошо, взвесь вину за это против пользы,которую ты принесёшь оставшись чтобы защитить этих людей, большинство из которых ненавидят и боятся тебя. Любимый, ты очень храбрый, но иногда немного слишком упрямый, чтобы быть практичным.
Голоса извне? Но это была Елена. Именно так она говорила обычно, и именно так он себя чувствовал, когда слушал её. Следующие слова были не только для него, и кое-что внутри него наблюдало за Мэттом и Мередит, когда они тоже услышали голос. Мэтт удивился. Мередит сохраняла своё обычное самообладание.
Это - наше воссоединение, и я даю вас друг другу. Я даю моим друзьям тебя, Стефан, чтобы ты мог бороться всей своей объединенной силой. И вас, мои друзья, я даю Стефану... который может спасти вам жизни. Примите друг друга... и доверьтесь.
Теперь ещё и доверие. Да, это сложно. Как можно доверять даже благодеянию небес после того, что этот монстр-в-человеческом-обличье сделал с невинным маленьким городком.
Но когда Елена командовала, он слушал. Когда Елена говорила, даже из загробной жизни, он повиновался. Он обещал ей это в своём сердце, давным-давно.
И он согласился, с единственным условием, что они сделают это по одному за раз, а двое других будут ждать в машине. Он, Стефан Сальваторе, бросивший пить человеческую кровь так давно, связавший себя ужасными клятвами, собирался сделать это. Осталось лишь определить порядок, что сделала Мередит с тремя прутиками белого ясеня. Мередит. Бонни. Последний Мэтт.
Стефан был рад, что Мередит будет первой. Мередит осталась бы спокойной во время Страшного суда. Она была скалой. Он сможет положиться на её помощь, чтобы немного успокоиться, поскольку он собирался нарушить запрет, которым он руководствовался со времени обращения в вампира почти полтысячелетия назад.
Бонни и Мэтт пошли в машину. Стефан осмотрелся в поисках миссис Флауэрс, но домовладелица исчезла. Они с Мередит поднялись наверх.
“Если бы Бонни была здесь,” сказала Мередит, “она заявила бы, что это хороший знак, что миссис Флауэрс ушла.”
“К счастью, на двери хороший крепкий замок. У нас нет никакой потребности в хорошем предзнаменовании. Благодаря ему ни один человек сюда не войдёт, и я смогу выпустить всё нечеловеческое наружу. Как ты думаешь, я могу предложить тебе уйти отсюда прямо сейчас?” Стефан говорил, не капли не изменив свой тон на последнем предложении.
Мередит улыбнулся. “И презреть приказ Елены? Я не так глупа.”
“Вы трое так думаете? Считаете это приказом?” Стефан умоляюще посмотрел на Мередит. “Я надеялся убедить тебя вложить немного смысла в Мэтта. Ты останешься с ним наедине, пока я буду с Бонни.”
“Смысл? Мэтт? Сейчас? В одном и том же предложении?”
“Да. Мы должны заставить его бросить это. Ты должна, Мередит, потому что я не думаю, что он прислушается к моим словам. Предложить мне свою кровь, чтобы сделать меня сильнее, и я смог бороться с тем... существом, очень прекрасно и благородно. Но Мэтт этого не выдержит.”
Ясные темные глаза Мередит были столь же грустны, как всегда когда он их видел, словно спокойная вода в глубоком омуте. "Ты до сих пор не узнал Мэтта достаточно хорошо? Он хочет спасти Феллс Чёрч, даже если это убьёт его. И ты хоть представляешь, что он почувствует, если ты скажешь что возьмешь кровь у нас с Бонни, но не у него?"
“Я надеялся, что он купится на то что вы девочки.”
Мередит коротко засмеялась. “Нетушки. Он знает, что Дэймон пьёт кровь у парней. Он знает о мистере Таннере. Он знает, что пол не имеет значения.”
Стефан застонал. “Не имеет. Но… как бы объяснить..?”
Он изучал Мередит, тихую элегантность линий её тела, бесконечную красоту её высоких скул, выгнутых бровей, и прочие особенности, которые сокрушали бесчисленных мужчин в Феллс Чёрч. Он изучал как сплетаются её ресницы, когда она закрывает глаза. И глядя на неё он понимал, что и она изучает его из-под этих внешне скромных ресниц. Мередит была похожа на бездну, которая заглядывает в тебя, когда ты смотришь в неё.
Он вздохнул.
“Мередит - можно я попытаюсь кое-что тебе объяснить? Я знаю, что времени мало, но мы должны уделять этому время. Если ты не хочешь чтобы один из твоих друзей закончил в психиатрической больнице - ты помнишь Вики?”
Она не ответила сразу, что разумеется, знает девушку, с которой ходила в школу много лет. Он наблюдал за её лицом, пока она перебирала воспоминания, пока не представила то, что он хотел: Вики, всплеск белого, когда она упала на тёмную проселочную дорогу, одетая только в разорванную тонкую простыню. Спутавшиеся волосы. Глаза как две черных дыры в какое-то ужасное измерение. Рот, приоткрывшийся в одном долгом беззвучном крике.
“Я помню,” прошептала Мередит. Стефан чувствовал её шок. “Но Вики была – на неё напали, и Бог знает, какие ужасные вещи она видела или – или чувствовала. Это совсем по другому…”
“Скажи мне это снова после того, как придёт твой черед.” Стефан намеренно говорил резким тоном, едва глядя на Мередит. “Вики принудили.” Он отвёл взгляд. “Мэтт принудит себя сам. Вики подверглась нападению. Мэтту придётся самому подавлять себя. Вики видела или испытала вещи, которые, грубо говоря, свели её с ума. И я не знаю, были ли эти вещи в разуме сверхъестественного существа, или в её собственном, или в мире вокруг них; Вики уже не скажет.”
Он снова качнулся к ней, смягчив голос, взглядом умоляя понять его. “Мередит, если вампир и донор, ну, в общем, друзья, и нет необходимости преодоления умственного или физического сопротивления – неважно, благодаря контролю над разумом или физической силе, тогда все пройдёт хорошо. Но так бывает далеко не всегда. Внутри человеческого разума скрываются чудовища, более страшные, чем всё, что я когда-либо видел в кошмарном сне. И вампиры как раз то, что может заставить их выбраться наружу.”
“И ты считаешь, что что-то может выбраться из Мэтта?”
“Я боюсь этого. Я много чего боюсь, в случае если он заставит себя пройти через это.”
Мередит подняла голову, блики света пробежали вверх и вниз по её тёмным шелковистым волосам. Затем она встретилась с ним взглядом и кивнула, один раз. “Я попытаюсь отговорить его от этого. Я... посмотрим.... Я помогу убедить его, что к тому времени, когда подойдёт его очередь, ты насосешься как клещ и будешь готов взорваться. Это будет План К.”
“Спасибо. Не думаю, что я насосусь как клещ, но возможно, я буду точно не в себе к тому времени. Будет хорошо знать, что ты меня поддерживаешь.”
“О, я – известная поддержка. Елена была не просто Человеком Большой Картины. Она любила выяснять все безобразные маленькие детали, а я была ее помощницей номер один. ”Мередит говорила без горечи или сарказма, даже не с терпимостью, обычно предоставляемой ошибкам недавно умерших, а с любовью. Только любовь. Отсутствующая любовь к истинному другу, с которым провёл достаточно времени, чтобы изучить всё, узнать всё, и всё простить. Наблюдая за ней, думая обо всех годах, что она знала Елену, о том времени, которого он не имел – обо всех простых ежедневных забавах, которые они разделяли - Стефан почувствовал, как сжалось его сердце. Он любил Елену всего несколько коротких месяцев, потому что знал её всего лишь так недолго.
“Мередит?” Он сел и попытался сдержать мучительную зависть, вопящую как банши, в своём голосе.
Он был не вполне уверен в успехе. Мередит проницательна, и наблюдает за ним. “Да, Стефан.”
“Мередит, когда это начнётся, я оценил бы, если бы ты смогла... ну... думать о Елене. О том, что вы делали вместе. Как тогда, когда вы пытались приготовить ириски. У вас получилось, верно?”
У них получилось. Он знал. Он прочитал дневники Елены прежде, чем они были отданы в библиотеку. И у него была эдейтическая память.
18 июня: о-боже-мой-утро:
Дом Бонни. Прабабушка Бонни наверное была ведьмой. Я НЕ шучу. Если она смогла приготовить кое-что съедобное по рецепту ириски в своей Простой Домашней Поваренной Книге - я даже не говорю "восхитительный", я говорю просто о чем-то, что человек с трудом может проглотить; не разрушив кухню, не спалив занавесок, и не ошпарив себе обе руки и внутренности рта, то она определенно обладала сверхъестественными способностями. Нам понадобится отбойный молоток, чтобы обить весь этот %$^*!! сахарный бетон с конфорок плиты... И одновременно оно всё ещё не затвердело, когда мы попробовали вытянуть его, о, нет... Это - конец повального увлечения леденцами Бонни, и если она не согласится, мир узрит первый случай Убийства Ириской... О, БОЖЕ, БЫЛО ТАК ВЕСЕЛО.
Но знать слова наизусть было не то же самое, как находиться там, видеть, как лицо Елены покраснело от жара печи, как несколько завитков влажных золотых волос, упали у неё со лба. Как видеть, как она смеется и извиняется по очереди.
Он хотел увидеть это.
“Я почти не помню. Бонни пришлось вырезать это из своих волос,” сказала Мередит. В её глазах светилось мягкое любопытство.
“Я хотел бы увидеть это. Незначительные моменты вроде этого, если ты можешь их вспомнить. Что угодно…”
Он повторялся - и он начинал сдаваться. Мередит положила руку на его локоть, ведя его к изношенной кушетке с разбитыми пружинами в той комнате, что служила ему домом в самые счастливые дни его жизни.
Мередит
Мередит волновалась за Стефана. Его загадочные зеленые глаза... они должны были быть цвета яркой листвы. Сейчас они были темными как изумруд. Туго обтянутые скулы его лица, красота его черт, мягкое обещание его рта оставались на месте... но тем не менее, так или иначе, в эти дни Стефан был похож на осуждённого. Это началось не с тех пор, как монстр напал на Феллс Чёрч. Это началось с потери Елены. Стефан стал прекрасной ходячей тенью самого себя.
Страх внезапно напал на неё, и она захотела убедиться в возможностях их чемпиона. “Стефан? Как ты оцениваешь свои шансы с человеческой кровью в венах, и белым ясенем в руках?”
“Откуда мне знать? Все, что я знаю, - я буду бороться с ним всем, что имею. Всем, что вы мне дадите.”
Каким образом они дадут ему. Искаженный, дразнящий голос шепнул в голове Мередит.
Заключаешь сделку с дьяволом? Ты собираешься позволить меньшему злу вскрыть твои вены, чтобы отправиться в безнадежное сражение с большим злом?
Да. Да, именно так. Она сделала бы гораздо больше, чем дать свою кровь полусломленной заблудшей душе вроде Стефана, если это даст ей шанс спасти Феллс Чёрч. Месть... даже месть за её дедушку и Сью Карсон... была бессмысленной. Если бы все занимались местью, то мир был бы полон калек, вдов и сирот, и невнятно бормочущих призраков. Но если Стефан не остановит этого монстра сегодня вечером, то монстр огнём пройдётся по Феллс Чёрч, оставляя руины на своём пути. Сотни бормочущих призраков...
Дедушка...
Дедушка, существует настоящий демон, он на свободе, и никто не может остановить его. И Дэймон вполне возможно - как там выразился Стефан? - уже играет против нас. Он не слишком хороший пример союзника. Но я точно знаю - Стефан не такой. Стефан будет держаться, пока не остановит это, даже если это означает, что ему придётся умереть.
Я должна помочь ему всем, чем смогу.
Она задумалась, почему она так настойчиво убеждает себя в этом. Но ответ был слишком очевиден. Со Стефаном она окажется лицом к лицу со своим старым страхом. С ночи нападения на дедушку она чувствовала ужас и отвращение к вампирам. Она была достаточно молода тогда, чтобы поверить ему и развить эти чувства. Достаточно ли она повзрослела, чтобы спокойно встретить прозрачные тонкие как иглы клыки, вонзающиеся в её горло?
Пора это проверить.
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:05 | Сообщение # 3 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Стефан
Стефан думал: “Боже, помоги мне, не дай мне навредить ей или Бонни”. Если бы не Елена в каждом атоме его тела, в каждом сделанным им вдохе воздуха. Она была в середине его костей, и в его видениях, и какая бы отчаянная ситуация не была впереди, он всегда замечал её уголком глаза. Храбрость этих двух девочек при столкновении с ужасом всего человечества заставил его почти слишком сильно восхищаться ими. Он ни на миллисекунду не боялся забыть Елену, но и Бонни и Мередит, по своему были настолько дороги для него, настолько прекрасны своими характерами и изящными телами, что сегодня вечером он был близок к тому, чтобы полюбить их.
И к чему это может привести, пока он пьёт их кровь......
“Мы - твои друзья,” сказала Мередит, всё ещё помогая ему, когда они сели. “Друзья, объединяющие свои силы – чтобы позаботиться – ради всех тех людей, которые даже не подозревают об опасности.”
Забота, это было подходящее слово. Неужели оно сохранилось с времён длинных юбок и гувернанток? Но оно отлично подходило. Мередит и Бонни понимали ценность заботы.
Затем Мередит сделала кое-что, противоречащее её словам. Она включила лампу рядом с собой. Комнату залил такой яркий свет, что Стефану стало почти больно. Миссис Флауэрс заменила его низковаттную лампочку на более яркую. К тому же это перенесло обсуждение в обыденный мир дневного света. Это шокировало и отрезвило их обоих.
“Я хочу сделать это на свету,” сказала она. “Никакого вампирского контроля разума – я в нём не нуждаюсь. Я приняла решения, и не изменю его. Можешь мне поверить.”
"Согласен," сказал Стефан. И добавил: “Я приложу все усилия, чтобы не контролировать твой разум. Я знаю, как тебе неприятно, что кто-то может вторгнуться в твои мысли.”
Мередит слегка печально улыбнулась. “Это не единственная проблема, друг мой, и думаю что ты это знаешь. Но если ты не против...”
“Я не против.”
Потом они просто сидели, смотря на друг друга в слишком ярком свете, ища глаза друг друга, и ни один из них не мог придумать что сказать.
Наконец Стефан чуть хрипло произнёс: “Мы действительно должны...”
“... начать.” кивнула Мередит. Она снова расстегнула блузку. “Просто... скажи мне, что делать...”
Испуганно. Она была напугана. Стефан тепло улыбнулся, обнял её и притянул к себе, всё это время мысленно с дикой скоростью прокручивая варианты.
Страх означает, что она будет сопротивляться. Он обещал не использовать контроль над разумом. Она перенесёт боль агонии; возможно даже лишится своего уравновешенного, блестящего разума.
Он окунёт её прямо в ад.
Чем он может помочь ей? Как поможет ей забыть страх, который заставляет её напрягаться и дрожать мелкой дрожью в его руках? Он знал, о чём она думает: о двойном жале острых клыков и долгом застывшем времени пока будет сочиться её жизненная сила.
Затем он кое-что придумал. “План C,” как бы его назвала Елена.
“Мередит, ты могла бы ненадолго закрыть глаза?” спросил он, всё ещё немного хриплым голосом. “Я хочу спросить тебя кое о чём достаточно личном. Я вспомнил одну вещь, которую сказала мне Елена, о том что ты привыкла - ну, в общем, встречаться с её бывшими парнями, чтобы успокоить их немного, прежде чем они снова вернуться в мир. И я подумал - ты можешь подумать обо таким образом?”
Мередит широко распахнула глаза и взорвалась смехом. “Ты!”
“Уверен, я подхожу под все условия. Низкое чувство собственного достоинства. Не могу спать, не могу есть. День и ночь думаю о Елене. Не могу представить себя – никогда – с другой девушкой”
Мередит смеялась и смеялась, и напряжение покинуло её тело. “Ну, хорошо. Ты – бывший Елены. Добро пожаловать в очень большой клуб. Но что я могу сделать для тебя?”
“Мередит, мой друг, мой нормальный, уравновешенный друг... ты можешь притвориться для меня на несколько минут? Всего на несколько минут ты сможешь притвориться, что мы делаем всё это не только от отчаяния?”
Глаза Мередит были тёмными и непроницаемыми. “О чём ты говоришь, Стефан? Чего ты хочешь?”
Решительно как всегда. Стефан почувствовал волну облегчения. Мередит была очень близко к расцвету своей женственности - хотя скорее всего она была столь же близка к ней и в двенадцать или тринадцать лет. Она была не тугим нераспустившимся бутоном, а ароматным нежным цветком в полном расцвете. Он мог считать её взрослой.
“Не могла бы ты - Ты позволишь мне поцеловать тебя? Я…”
Он удивленно замолчал, потому что Мередит снова засмеялась, и её темные глаза засияли радужным светом. Затем он понял, что на самом деле Мередит скорее плачет, чем смеётся. Радужное мерцание было слезами.
“Позволю ли я тебе?” повторила Мередит. “О, мой дорогой недалекий друг. Ты это серьезно? Ты не знаешь собственной силы, не так ли?”
Стефан чувствовал, что краснеет. “Я не понимаю о чем ты говоришь.”
“Стефан, позволь мне сказать тебе кое-что. Я могу любить Аларика Золцмана - и когда-нибудь, когда-нибудь я выйду за него замуж - но ты можешь поцеловать меня в любое время, когда захочешь. Да, я притворюсь для тебя, Стефан. Если я умру сегодня вечером или завтра, предпочитаю иметь приятные воспоминания вместо жутких.”
Она понимает, что возможна и такая развязка. Это было важно. И когда она откинулась назад в сгиб руки Стефана, её тело было расслаблено. Стефан не стал ждать, пока новое сомнение или страх настигнет её. Он нежно прикоснулся рукой к её щеке и закрыл свои глаза.
Затем он склонился к своему первому настоящему поцелую – не во сне или фантазиях – с тех пор как умерла Елена. Он отметил мягкость и необыкновенную теплоту губ Мередит - и затем в его разуме произошёл некий шелковистый взрыв. Мередит открылась ему, отдавая себя, демонстрируя, что не только Елена может превратить поцелуй в сияние небес. Или в райский сад; сад зелёных долин, на которые Стефан мог бросить взгляд, но не ступить. Потрясённый до глубины души, он цеплялся за неё, и поцелуй продлился намного дольше, чем он собирался. Это резонировало как чистый и прекрасный аккорд, который длился и длился, пока всё вокруг не завибрировало в тон, пока Стефан не ощутил его в своих костях и в своём больном теле... и в своих больных клыках.
Он туманно ощущал мысли логичной практичной Мередит - и они тоже были затуманены, с таким огромным великодушием, такой готовностью отдать себя.
Они не должны переходить от этого прямо к кровавому пиру. Стефан четко понял это, несмотря на ошеломляющее желание. Нужно снизить накал чувств.
Стефан прервал поцелуй.
Мередит издала слабый звук страстного желания и попыталась заставить его опустить голову, отступив, только ощутив под своими пальцами стальную шею упрямого вампира. Она вздохнула, замедляя дыхание.
Затем она открыла глаза, и он увидел радужное сияние слёз в темноте и влагу на её лице.
“Ты не должен делать этого с Бонни,” произнесла она дрожащим голосом. “Не должен.”
“Бонни ещё маленькая.”
“Ты думаешь? Вот увидишь. Бонни родилась женщиной - в определенных областях. Да, она усеивает свой дневник маленькими сердечками. Но, возможно из-за того что она - экстрасенс, или ведьма, или что-то вроде, в этом смысле она взрослая.”
Стефан рассмеялся, довольный, что они оба успокоились. Насчёт Бонни даже спорить не стоило: легкомысленная Бонни, фонтан эмоций. Бонни, которая была всего лишь милым игривым ребенком. “Хорошо,” дружелюбно сказал он. “Я не буду. Но пока я не забыл” - он посмотрел в глаза Мередит, подождал немного и сказал - “спасибо тебе.”
"Тебе спасибо," ответила Мередит и на мгновение её глаза затуманились. Но она вернула себе самообладание, хотя румянец до сих пор не покинул её оливковую кожу, а дыхание оставалось слегка неровным. “Теперь я знаю, что Елена не просто хвасталась.”
“Вот теперь я смущён.”
“Вовсе нет. Ты, должно быть, слышал это множество раз от множества девушек, за все свои века.”
Стефан почувствовал как сам краснеет от взгляда этих тёмных глаз. Он посмотрел прямо во внимательные глаза Мередит. “Не буду лгать тебе. Это – один из инструментов - в репертуаре вампирских трюков. Обычно. Но сейчас это была... встреча двух родственных душ. И я тебе благодарен.”
Мередит издала более длинный вздох. “Иногда я думаю, удавалось ли кому-нибудь застать вампира врасплох без готового ответа.”
“Я играл в эту специфическую игру ” - он улыбнулся - “все свои века.”
“И обычно это начиналось так, верно? Получение крови, в которой ты нуждаешься. Под прикрытием романтики?”
“Или прямым контролем над сознанием.” Ему было неприятно обсуждать это, но Мередит имеет право спрашивать что угодно, если они собираются покончить с этим.
“И иногда ты чувствуешь всё вокруг сильнее, как сейчас, так же как человек…”
“Почти как человек.” Стефан расслышал затаенный нотки дикости в собственном голосе.
Мередит проигнорировала их. “И когда ты пьёшь кровь, и ты – можешь зайти слишком далеко - ты в состоянии трезво мыслить? Как несколько минут назад, когда я хотела продолжать целоваться, а ты мне не позволил?”
Стефан уставился на неё.
Это была одна из самых храбрых вещей, которые он когда-либо слышал: Мередит, хладнокровно задающая этот вопрос.
Он ожидал, что Мередит вообще не будет думать о кормлении кровью, и определённо не станет говорить об этом. И он ожидал, что она не захочет думать о последствиях этого кормления.
Он покачал головой. Он снова её недооценил.
И сейчас ему придётся отвечать, и не важно, что эта ситуация возникла не смотря на его бурное сопротивление. Мередит была права: несколько минут назад он жаждал.
Он жаждал сейчас. Воспоминания о крови Мередит, пульсирующей под тонкой мягкой кожей её губ; тёплое пульсирование у его рта, даже сейчас бьющееся в изящной оливковой колонне её горла... Боже мой, понимает ли она, как притягивает его?
Её тёмные глаза сказали, что она понимает и сожалеет... и напугана.
Почти против своей воли, Стефан поднял руку и коснулся её щеки. Она была влажной, и это была его вина. Он закрыл глаза от боли, и стиснув зубы заговорил: “Мередит, я делал это много раз. И как ты сказала, я был в состоянии управлять собой прежде. Я думаю, что смогу обеспечить тебе безопасность, иначе у нас не было бы этого обсуждения. Я - я никогда не брал столько, чтобы подвергнуть Елену опасности в нормальных условиях, и…” Он вздрогнул и смолк.
“И я не Елена, хотя и привлекаю тебя.”
“Нет…”
“Я понимаю, Стефан. Я не ехидничала. Ты меня успокоил. И я думаю, что нам лучше начать сейчас, пока я спокойна.”
“Мередит...”
“Я помню, о чём ты просил. Думать о Елене, об обычных повседневных событиях в те годы, когда ты её не знал. И я хочу попросить ещё кое о чём, если можно.”
“Конечно.”
“Позволь мне обнять тебя, Стефан. Позволь мне думать о - заботе - и выкинуть мысли о дедушке из моей головы. Я знаю, что ты собираешься сказать…”
“Намного проще будет, если ты позволишь мне в самом начале подтолкнуть твой разум. Я могу запереть любые подобные мысли.”
Мередит медленно, но решительно покачала головой. “Никаких игр с моим разумом. Ты можешь только читать то, что я думаю о Елене.“
“Тогда ты должна будешь позвать меня. Это будет достаточно легко, как только я выпью немного твоей крови. Наши разумы будут близки, оставаясь разделёнными, и если ты позовёшь ‘Стефан!”, я тебя услышу. Кроме этого, клянусь, я не буду даже чувствовать твои мысли. Я приложу к этому все свои силы.”
“Спасибо. Правда. Я доверяю твоим... талантам и нашей любви к Елене. Мой разум единственное, что у меня есть, и я не хочу, чтобы в нём копались.”
Стефан внутренне застонал, выдавив бледную улыбку для Мередит. И обхватил её руками.
Он держал её крепко. Елене иногда нравилось чувствовать тень его истинной силы, зная, что он может стократно увеличить напор и раздавить её, и что он никогда не сделает этого.
Мередит сказала, что доверяет его талантам. Ну, учитывая предыдущую беседу, это возможно, было не так то просто.
Елена, помоги мне, молился Стефан. Эта молодая женщина была твоей самой близкой подругой. Помоги мне не причинить ей боль, помочь мне дать ей то, чего она заслуживает: несколько минут безопасности и счастья посреди кошмара.
Затем он доверился инстинктам. С внезапной смелостью он поцеловал Мередит, но так легко и так кратко, что она осталась с вытянутой шеей, приоткрыв губы, чтобы издать разочарованный стон...
Который так и не прозвучал. Его клыки отчаянно болели начиная с того первого поцелуя, ему было стыдно и он боялся, что они искажают его речь. Теперь он просто позволил крошечной части своего инстинктивного желания сорваться с привязи, и ударил, глубоко вонзив зубы в гладкое загорелое горло Мередит. Мередит ахнула от боли - и снова ахнула.
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:05 | Сообщение # 4 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Мередит
Мередит боялась, что продолжение после такого поцелуя тоже будет слишком сильным для неё. Но это было совершенно по другому, и Мередит поняла, что она ошибалась, пытаясь привнести аспект романтики в питьё крови. В эти несколько минут – несколько часов или дней, как ей показалось - она не была ни возлюбленной Стефана, ни хотя бы его заботливым другом.
Она была добычей.
Стефан был хищником, а она была его жертвой.
Конечно, Стефан был разумным хищником, с нежной душой, скрытой под прочной раковиной самозащиты, но он все равно оставался хищником.
Он успешно боролся со своей природой, чтобы не становиться грациозной опытной машиной убийств каждый раз, когда чувствовал жажду. Но всё равно – романтика, сделавшая их с Еленой своего рода современными Ромео и Джульеттой явно происходила из другой части его личности, подумала Мередит. Елена влюбилась в зверя, несмотря на то, что он был и навсегда останется зверем: охотником, нюхающим ветер в поисках слабого члена стада. Он принадлежал к другому виду, и Мередит осознала, что никогда не смогла бы сделать то, что делала Елена. Она никогда не смогла бы полностью доверять, никогда не смогла бы полностью расслабиться, и конечно никогда бы не влюбилась в существо вроде Стефана Сальваторе.
И теперь Мередит должна подчиниться этому существу: разумному существу, похожему на человека, но не человеку.
Чтобы отвлечься, она задумалась, какое название ученые дали бы этому варианту homo sapiens sapiens. Homo sapiens vampiris? Ну же, Мередит, как по латыни вампир? Homo sapiens lamius? Возможно, они не стали бы связываться с традициями и подобрали бы слово, просто обозначающее суть этих новых существ: homo sapiens raptor — или homo sapiens superioris. Они могли бы править миром, если бы нашли способ достаточно быстро размножаться и сотрудничали друг с другом. Мередит гадала, почему они до сих пор не сделали этого.
Эти существа были несомненно умнее людей, быстрее, сильнее и стояли выше в пищевой цепи - довольно забавно, если подумать.
Что угодно было забавно, если подумать об этом в сложившейся ситуации. Ведь вполне возможен был исход, при котором она отдаст всю свою кровь одному из этих существ; и останется корчиться как червяк на крючках его иглоподобных клыков.
Она чувствовала течение крови, да, и даже своего рода удовольствие от избавления от неё, как будто средневековые теории о пиявках и кровопускании были верны и она была переполнена. Теплый поток был почти приятен, он расслаблял. Но она слишком хорошо осознавала свою беспомощность, как будто она была связана по рукам и ногам, неспособная даже попытаться вернуть контроль над собственным телом. И она слишком осознавала - нечеловечный человек - кто удерживал её. Он пил её кровь, Бога ради! Она была унижена до продукции FDA (1). Они измерили бы её донорство крови в терминах пищевой ценности - как определить, что входит в разовое обслуживание...?
Я дала слово, подумала она, из последних сил сдерживаясь от крика. Я дала слово. Спасти Феллс Чёрч. Спасти других девочек от этого... изнасилования вен. Слезы катились по её лицу и незаметно исчезали в волосах. И всё же она неподвижно лежала в руках Стефана.
По крайней мере, она не чувствовала раздирающей боли, так что она предположила, что сопротивлялась не настолько сильно, чтобы заслужить её. Но единственной вещью отдаленно похожей на удовольствие была отчаянная мысль что это скоро... это должно скоро... закончиться.
А потом... о, Боже, у неё будет достаточно тем для размышления. Начиная с того, как посмотреть в лицо Стефану.
Возможно, тебе не придётся смотреть на него. Возможно, тебе нужно будет просто собрать вещи и уехать прочь из города...
Стефан
Аромат крови Мередит был столь же сложен как цвет её глаз. Ежевичное вино первым пришло ему на ум. Но на нёбе вкус изменился, став суше, менее сладким и более дымным тоном ежевики. И закончилось это зрелым вкусом, абсолютно индивидуальным, совершенно неописуемым, потому что это был вкус Мередит - и он заставил его страстно желать ещё.
И это ударило его словно настоящий пинок.
Энергия жизни Мередит была такой сильной. По своему, такой же сильной как у Елены, потому что сама Мередит была такой сильной телом и духом. Она так же обладала кое-чем, что вампирам нравилось в донорах, мудростью, не имевшей отношения к возрасту. Сочетание всего этого в её крови пьянило как вино, и заставляло Стефана пить больше чем следовало.
Он пытался не поддаваться соблазну; просто растянуть подольше это счастье, которое могли дать только сильные по природе, но готовые, неважно по какой причине, на несколько минут отдать свою силу и сладость охотнику.
Елена была одной из них. Бесстрашная, доверчивая авантюристка: она любила любить, и “шалить в солнечной роще Купидона” как он назвал это водном из своих ранних ужасных стихов. Ей нравилось дразнить его; лёгко как пёрышко прикасаться к его клыкам, пока он не сходил с ума от жажды, прежде, чем позволить ему проткнуть её вены. Тогда она отдавалась ему всецело, гордясь тем, что она могла отдать ему, как если бы она могла вылить себя целиком в его вены, чтобы они полностью смешивались в одно целое. Она была артистичной, но не опытной. Она черпала вдохновение в любви. Она могла бы заставить Стефана склониться перед ней, поклоняться ей, унижаться. Вместо этого она объединяла свою силу с его и заливала их обоих потоком радости.
Елена...
...была не похожа на Мередит.
И Мередит не позвала его.
Позже, думая об этом, Стефан счёл это одним из тех немногих случаев в своей жизни, когда он сопротивлялся здравому смыслу, хотя каждый нерв, мускул и сухожилие в нем просили его игнорировать назойливую мысль, что что-то неладно. Что он потерпел неудачу с Мередит.
Мередит была в высшей степени дисциплинированной и сострадательной. Возможно, никто другой не смог бы оставаться в нечеловеческих объятьях сказочного чудовища так долго и отдать так много, не запаниковав и не напав на монстра. Елена могла, конечно. Но Мередит не была безумно влюблена в него, ей не нравилась мысль, что она отдаёт ему частичку себя с каждой каплей крови. И Елена считала его человеком. Проклятым, но человеком.
Она ошибалась, конечно. Желание Дэймона сделать её своей супругой, частью пары жестоких охотников, было гораздо логичнее. Но разве Елена когда-либо была логичной?
И сейчас он мучает лучшую подругу Елены.
Появившаяся мысль была очень простой, бессловесной, просто пониманием.
Мередит слишком умна, слишком дисциплинирована и слишком логична, чтобы сопротивляться, поэтому он не стал причиной её агонии, но и на поцелуй это совершенно не походило. Мередит испытала, во всём своём неприкрытом уродстве, изнанку иллюзий, которые обычно использовали вампиры для обольщения своих жертв.
Он нарушил обещание не читать её мысли. Он позволил себе слегка коснуться её ощущений.
Ей это не нравилось.
Ошеломленно ахнув, Стефан поднял голову.
О, Боже. Мне так жаль. Мередит - о, мой друг, мой дорогой, дорогой друг...
Кровная связь была достаточно сильна, чтобы позволить ему говорить без слов. Но, конечно, только потому, что он был монстром.
Он уставился на неё, затем одним движением откатился прочь и встал на ноги, отчаянно слизывая свидетельства содеянного с губ и зубов. Его клыки не могли втянуться немедленно, но он приложил всю свою энергию в притупление острых как бритва клыков и втягивание их внутрь челюсти.
Он не помнил, когда чувствовал себя таким пристыженным, таким застуканным, с тех пор как Елена застала его кормящимся.
Он бездумно зашагал по комнате как обезумевшая пантера в клетке. Он чувствовав жжение слёз в носу и внутри глаз, но что хорошего могут дать слёзы? Он шагал, дрожа, пока Мередит не закончила застегивать блузку. И тогда в сладком послевкусии крови Мередит внутри его тела он случайно уловил другие её мысли.
Он действительно не мог с этим бороться. В его голове бурлили случайные фразы, пока молекулы её дара занимали свои места в его кислородных рецепторах. Homo sapiens raptor. Вершина пищевой цепи. Почему они ещё не захватили мир?
Она никогда не смогла бы полностью доверять, никогда не смогла бы полностью расслабиться, и конечно никогда бы не влюбилась в существо вроде Стефана Сальваторе.
Он замер. Мередит закончила с блузкой. Он остановился прямо у двери. Посмотрел на неё. Его мысли были так запутаны, что единственное, что он смог выдавить, было: "Боже", и “Прости пожалуйста.”
Холодный острый интеллект Мередит раздел его догола. Она поставила его на его место, наряду с лисой, коброй, тигром, или акулой. Он знал, что теперь она никогда не посмотрит на него, не представив ядовитую змею в траве, и не ощутив, как писала Эмили Дикинсон, “пустоты в костях.”
Он возился с замком, когда услышал шаги Мередит по деревянном полу. Он потерял Елену, и теперь он потерял свою единственную связь с Еленой; потому что разумеется он теперь никогда не сможет встретиться с Бонни или Мэттом. Он открыл дверь для Мередит, представляя, как отвернётся от него сначала она, а за ней все трое...
“Подожди.” Одно хриплое слово, но оно заставило Стефана застыть, словно в ловушке солнечного света. У него ушла целая минута на то, чтобы заставить себя повернуться внутрь комнаты.
Мередит стояла дальше от двери, чем прежде. Она стояла у окна и смотрела на сад миссис Флауэрс, словно могла найти там ответ.
“Подожди,” повторила она, словно сама себе. “Стефан, как ты думаешь - он может войти в наши мысли так же как и в сны?”
Стефан почувствовал, как зарождающаяся надежда оборвалась в его груди. “Я не знаю. Он должен быть очень силён. А мы должны быть очень уязвимыми…“
“…как тогда, когда я концентрирую всю свою силу на то, чтобы расслабиться и позволить контролировать себя чему-то извне?”
На сей раз Стефан изучал Мередит немного дольше. Он заметил, что она не отвела взгляд. Она не боялась смотреть на него.
“Ничего, если я войду?” спросил он, будто это не была его собственная комната и она без колебаний кивнула. Она не боялась остаться с ним наедине.
Но несмотря на согревшее его от этого знака тепло, он должен был оставаться рациональным.
“Мередит, твои мысли - я поймал часть. Я не мог удержаться. И ты была права. Я не человек. Я не того же вида, что и ты. Я - хищник, который питался бы только людьми, если... если бы смог смириться с такой жизнью.”
“А я - э... ксенофоб.” Она поглядела на него, словно пытаясь понять, знает ли он значение этого слова. “Тот кто боится иностранцев, это определение из словаря. Но на самом деле это означает того, кто боится людей из других стран, или просто слишком непохожих на себя людей.”
Внезапно она закрыла лицо руками, что было совершенно не характерно для Мередит. Мередит всегда контролировала ситуацию. Она глухо продолжила: “Мне стыдно. Я знаю тебя, и всё равно думала всё это... дерьмо.”
Она даже мягко не упрекнула его. Стефан начал говорить, объяснять, что она была права, и что он действительно такой чуждый и опасный, как она думала, когда она убрала руки от лица.
“Я знаю тебя, Стефан Сальваторе. И если ты говоришь, что все мои мысли о тебе были правдой, то мне есть о чём задуматься. Я не могу справиться с предрассудками обычных людей. Но я также должна извиниться перед представителем твоего... вида... готовым умереть ради моего спасения.”
Она подошла к нему и протянула руку. Стефан онемел. Он взял её за руку, но вместо того, чтобы пожать, склонился и поцеловал.
Но думал он о Елене, о том, только, насколько редкой она была. Она приняла его без контроля над разумом. Она желала его без контроля над разумом – по правде говоря, только из-за этого всё и случилось. Она отдавала ему свою кровь без малейшего принуждения тела или рассудка и получала от этого удовольствие.
Елена была похожа на силу природы: брать или отдавать для страстной, циничной, идеалистичной, эгоистичной, великодушной девушки было в её смертной натуре. Дикий тропический шторм в тихой заводи. Орхидея среди маргариток; грифон в стаде овец. Елена никогда не была похожа ни на кого, кроме себя. И она обожала моменты, когда могла остаться беззащитной и отдаться во власть поймавшего её охотника - потому что желала этого охотника всем сердцем, и потому что во всём остальном он был её рабом, готовым по её прихоти лелеять, отвергать или разрушать. И Стефан обожал это.
Они были парой безумцев, влюбленных бессмысленным и вероятно безнадежным с самого начала способом. Первая любовь - как он теперь понял, перед Еленой у него были лишь увлечения - в планетарном масштабе. И эта любовь превратила его из существа, уныло наслаждавшегося саморазрушением; из зомби, способного только снова и снова вспоминать время своей человечности, в подобие человека – на то недолгое время, пока у него была она.
Что если я сошел с ума, подумал он со стыдом, всегда готовым вцепиться ему в глотку. Я помог ей - после того первого раза, когда она всё сделала по своему - сделать всё это. Что если то, что они сделали вело к безумию, если именно он привёл её...
Остановись, Стефан!
Голос был таким острым, почти таким же, каким Дэймон дразнил его, убеждая отказаться от роли мученика. Стефан вспыхнул, полный свежей крови, полный гнева…
И в шоке посмотрел наверх.
Он не мог ни с чем спутать этот голос - или это негодование. Бонни была права, его возлюбленная была здесь, присматривая за ним. Он взглянул на Мередит, чтобы посмотреть, слышала ли она что-нибудь, и понял, что нет.
Кто он, чтобы презреть один из указов Елены?
Тёмные глаза Мередит смотрели на него. Он ни к селу ни к городу ляпнул: “Ты подстроила жребий. Специально, что бы быть первой.”
Она не признала этого вслух, но он всё ещё мог читать её мысли.
Честно говоря, он пытался закрыть свой разум от этого.
“Ты хотела удостовериться, что это будет терпимо.”
На сей раз она ответила. “Будет ли это терпимо для любого кроме Елены. Я думаю, что с Бонни всё пройдёт прекрасно, если ты будешь контролировать её разум, и сделаешь это лёгким и романтичным.”
“Как поцелуй?”
Она содрогнулась, заставив его вздрогнуть. Потом она выпрямилась и встретилась с ним взглядом, не щадя его самолюбия. “Чуть легче поцелуя,” предложила она.
Ему не причинила боль её реакция. Его мысли были о другом. “А Мэтт?”
“Если я могу выдержать это - но, нет, с Мэттом не стоит. Ты был абсолютно прав. Я остановлю Мэтта, даже если придётся ударить его по голове. Он попытается отдать - и будет оскорблён и уязвлён, когда не сможет.”
Стефан отвёл взгляд. “Ты была оскорблена и уязвлена?”
“Мы абсолютно честны друг с другом, не так ли?”
Он кивнул.
“Стефан… это не лестно для тебя.”
“Скажи мне.”
"Я… чувствовала себя одноразовой. Как будто, когда ты закончишь со мной, ты сомнёшь меня как алюминиевую банку и выбросишь в мусорную корзину. Я гадала, какова моя пищевая ценность по стандартам FDA [1]. Я больше не чувствовала себя личностью.”
Волосы Стефана поднялись дыбом. Ему хотелось заплакать. Но это было бы ещё несправедливее по отношению к Мередит. Ей пришлось бы успокаивать его, виновника.
“Нет - Стефан, всё не так плохо. Мы сделали это не просто так, а по причине, на которую мы оба согласились заранее. Так что просто сказать "пища" не совсем правильно. Наверное я просто подумала о других девушках - и парнях, которые внезапно увидели тёмную тень в ночи…”
“И затем оказались поданы к столу. Мы такие, какие есть, Мередит. Мы охотимся на ваш вид. Для нас – для большинства из нас - вы мясо. И для большинства вампиров вы одноразовые, многие из них убивают, когда питаются, но ты знала это всё время, Мередит. Ты знала, насколько мы отличаемся от вас. Ты знала, что мы плохие. Почему это тебя так удивило?”
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:06 | Сообщение # 5 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Мередит
Мередит подумала, отчасти потому что знать что-то не то же самое что пройти через это. А затем подумала, потому что я надеялась, что это неправда.
“Стефан - пожалуйста. Ты не такой, как остальные. А мои чувства были с непривычки и от страха.”
“Нет, ты была права с самого начала. Ты не должна привыкать к такому. Никогда. Я…”
Сотовый Мередит зазвонил.
Машинально она взяла трубку. “Да? Мэтт? Да, мы как раз заканчиваем. Я знаю, что время уходит. Мы поспешим.”
Она положила трубку и посмотрела на Стефана.
“Оставшаяся часть моего нетерпеливого обеда?”
Мередит не могла вынести ненависть к себе, скрывающуюся позади этого комментария. Она отвернулась. Потом, не глядя на Стефана, она сказала, “Мэтт прав, знаешь ли. Время уходит.”
Мередит потёрла руки, чтобы показать, что она закончила. Потом подобрала свою сумочку. “Я должна немного подумать, Стефан. И тогда возможно мы сможем поговорить.”
“Ладно,” тускло сказал Стефан. Они оба знали без необходимости произносить это вслух, что их отношения никогда больше не будут прежними. Что у них не будет никаких отношений, даже если они каким-то чудом переживут эту ночь.
Он попытался помочь ей надеть ветровку, но она взяла её из его рук и надела сама. Со стыдом и извинениями во взгляде, но она всё равно это сделала. Она не хотела принять помощь от homo sapiens superioris прямо сейчас.
“Стефан, я - я сожалею. Но не смотря ни на что, я должна сказать Бонни, что пришла её очередь.”
Бонни, самая маленькая, самая юная, самая хрупкая из них. Стефан открыл было рот, но Мередит уже поворачивалась, чтобы отпереть и открыть дверь. Она обернулась, чтобы сказать только одну фразу.
‘Это - самое большое клише в человеческом мире, Стефан, но пожалуйста, будь с ней нежен.”
И это не такое большое клише, но если ты не будешь, и мы выживем сегодня вечером... ну, в общем, тогда я тебе отомщу. Мясо наносит ответный удар!
Стефан не улыбнулся. Молча кивнул.
Возможно он никогда не узнает, что он обещал этим коротким жестом.
Бонни
Бонни была возбуждена. Её снедало любопытство в смеси с покалыванием страха, она была слишком нетерпеливой, чтобы оставаться в машине, и... ну, просто возбуждённой.
Они с Еленой начали встречаться с мальчиками задолго до Мередит и Кэролайн. Бонни кокетничала с детского сада. И к тому времени, когда они достигли половой зрелости ну, в общем, это Елена – не Бонни – получила прозвище “Ледяная Принцесса”, бросая парней как раз перед тем, как они собирались предложить ей брак. (Или хотя бы вечную преданность). Бонни не была ледяной принцессой, она была головешкой.
И она столько слышала от Елены о Стефан, что казалось, это заняло годы.
И теперь Бонни собиралась испытать нечто, по словам Елены, незабываемое, и собиралась проёти через это благополучно, поскольку Стефан был безопасен. Стефан был безопасен как... как олень. Иногда он походил на оленя, пойманного в свете фар, иногда он походил на редких диких оленей, которые позволяли покормить их, потому что не знали, кто вы.
Она дождаться не могла.
Она обходила вокруг автомобиля в шестьдесят шестой раз (о, конечно они скоро закончат! Елена говорила, что нужно примерно около чайной чашки, а Мередит не станет затягивать это из романтических побуждений-!), когда столкнулась кое с чем.
Она уставилась на свои ноги, потом посмотрела вверх. А потом ещё немного вверх. А потом подумала, закричать или нет.
“Выслеживаем Слонопотама?” С совершенно серьёзным видом спросил Дэймон. “Следующий круг будет уже семидесятым.”
Бонни не собиралась отвлекаться, особенно на Винни Пуха.
“Ты… Ты!”
“Да, это - я.”
“Ты нас бросил.”
“А по моему, скорее наоборот. Можешь назвать это взаимным роспуском нашего товарищества.”
“Не пытайся меня запутать. Ты предатель; вот ты кто. Из-за тебя та девушка мертва. И из-за тебя я чувствую себя как… как…”
“Да?” Он выглядел любопытным и удивленным.
“Вот так!” Бонни сильно наступила ему на ногу, жалея, что не обута в туфли с каблуком. Затем отступила и с разбегу пнула по его голени и добавила локтем под ребро.
Это был её метод, её способ поведения, когда она была на свидании и мальчик плохо себя вёл. Далее шел переход к сломанному носу, фингалу под глазом, и... ну, серьезной передислокации в области гениталий. Когда Бонни не хотела играть, Бонни не играла.
Однако Дэймон в отличие от большинства её противников не закричал. Он даже не моргнул. И уж конечно не заскакал вокруг с проклятьями, и не скрючился с болезненным стоном. Он просто стоял и смотрел на неё, как и раньше, с любопытством и надеждой на развлечение.
Затем он сверкнул одной из своих неподражаемых улыбок примерно на треть секунды, тут же её погасил, и спросил, “И что дальше?”
Она посмотрела на него. Мэтт сидел в автомобиле спиной к ним, слушая музыку, либо под действием чар Дэймона. Стефан и Мередит были ещё дальше, и – заняты другим.
Вампиры. Нельзя ожидать, что они будут чувствовать боль как настоящие люди. Даже её запатентованный коленкой-в-семейные-драгоценности - запатентованный из-за её силы и скорости, и секретный второй удар, который она никому не демонстрировала… вероятно, никак не подействуют.
Она снова посмотрела на Дэймона, но внезапно всё вокруг закружилось. Он подхватил её, словно она весила не больше котёнка, и снова поставил на ноги, спиной к Мэтту и лицом к дому. Она почувствовала приступ паники. Когда она оглянулась на Дэймона, её бравада подверглась серьезному испытанию. Она задумалась, насколько удачно, хотя и маловероятно было бы, если бы Стефан и Мередит вышли из подъезда прямо сейчас. Она моргнула и обнаружила в своих глазах слезы.
“Я … я тебя заколдую,” пискнула она.
“И как же ты меня заколдуешь?” Он коснулся её челюсти в месте, где её оцарапала выступающая ветка. “У тебя кровь идёт.”
Бонни почувствовала, как её сердце пустилось вскачь. “Это пустяк.”
“Об этом нужно позаботиться.”
“Не твоим способом" возразила Бонни, и услышала самую странную вещь - своего рода слабое эхо её голоса, повторившее, Не твоим способом.
В любом случае, Дэймон оглянулся. “Так наш герой наконец-то признал, что он точно такой же хищник, как и остальные,” сказал он, следя за окном комнаты Стефана, из которой наверняка, в любую минуту, Стефан и Мередит начнут спускаться вниз.
“Я не понимаю, что ты имеешь в виду.”
“Да так, ничего. За исключением того, что Стефан не смог сдержать свою клятву, не так ли? Он знает, что ему нужна человеческая кровь.”
“Мы заставили его сделать это,” отчаянно возразила Бонни. “Мэтт и Мередит, и, да, даже Елена сказала, что он должен. И я тоже.”
В глазах Дэймона что-то вспыхнуло. “Так голубки до сих пор воркуют?”
“Елена говорила с ним и приказала ему сделать это,” сказала Бонни, чтобы потянуть время.
И снова, чувство стремительного движения в воздухе, он поднял её вверх как куклу, на сей раз прижав к стволу дерева. Её руки и ноги стали слишком тяжёлыми, чтобы попробовать любой приём самообороны из её репертуара. И разумеется, никаких шансов на крик.
Лицо Дэймона было совсем рядом с ней. Всплыло воспоминание о том как юная Бонни думала, как это романтично быть убитой кем-то настолько красивым. Она была маленькой идиоткой, вот кто она была. Боже, если бы она могла вправить себе тогдашней мозги...
“Так ты заставила Стефана взять твою кровь,” сказал он, “но я - всё ещё просто несчастный странник, вынужденный преследовать тебя ради собственной выгоды.”
“Я ещё не сделала этого,” сказала Бонни, понимая, что походит на сердитого котенка со вздыбленной шёрсткой. Но затем она подумала о чём-то ещё.
“Елена наблюдает за тобой,” сказала она, объединяя уверенность в правдивости этого с предположением по следующему вопросу. “Елена хочет знать, что ты собираешься делать сегодня вечером. Ты сказал что следил за нами ради собственной выгоды. Ты собираешься помочь нам? Помочь ему? Или просто смотреть?”
“Я ещё не решил,” ответил Дэймон, и Бонни, посмотрев в его глаза цвета чёрного обсидиана, почувствовала, что это просто правда и ничего с ней не поделаешь.
И, хотя слезы потоком лились из её глаз и стекали по щекам, она не отвела взгляд. Она не доставит ему удовольствие наблюдать за тем, как она сдалась и прошептала, “Но мы умрём без тебя...”
“Со мной вы тоже умрёте." Он подхватил на лету. “Ты должна понять. То, с чем вы схватились, непобедимо. Это - истина, возможно не в односложных словах, но настолько простая, насколько я могу выразить, не прибегая к избиению младенцев. Ты понимаешь?”
Бонни было не до того, чтобы беспокоиться о личном. “Это - город, за который я волнуюсь. Феллс Чёрч -”
“Возвышение королевств и падение королевств. Когда повидаешь их столько, сколько я, всё это станет безразлично. Это несчастное место – всего лишь точка на карте.”
Бонни сердито посмотрела на него, но он уже надел свое мягкое лицо и мурлыкающий, убеждающий голос.
“Если у тебя есть кровь для моего младшего брата, то найдётся кровь и для меня,” сказал он, смотря на неё щенячьими глазками.
“Мне много не нужно, ты знаешь. И это могло бы убедить меня...”
Для подобной сделки было название, или по крайней мере его ближайший человеческий эквивалент, но Бонни было плевать. Несмотря на вспышкой пронзившее её разум, Нет!, она посмотрела на Дэймона такими же круглыми и невинными как и у него васильковыми глазами. “Правда? Это могло бы убедить тебя остаться и сражаться на нашей стороне?”
“Это определённо дало бы мне стимул, хотя я и думаю, что у нас нет шансов.”
“И ты действительно останешься? Ты не нарушишь слово?”
“Маленькая человечка, я никогда не нарушал своих обещаний.”
Бонни не стала ломать над этим голову. Она посмотрела в глаза Дэймона – бесконечную тьму, без единого лучика света - и твёрдо сказала себе, что не имеет права на слабость. Дэймон сильно отличается от Стефана, но какое это имеет значение?
“Тогда сделай это,” торопливо сказала она. “Только быстро, и где-нибудь, где Стефан не увидит. Сзади моей шеи, например?”
Дэймон уставился на неё. “Ты…”
“Я сделаю что угодно, чтобы помочь Феллс Чёрч. Люди здесь это моя семья. Я выросла с ними. И кажется это единственный способ, которым я могу попытаться помочь им.”
Дэймон поднял её на руки и развернул спиной к себе. Но он сделал это медленно, двигаясь словно сквозь патоку.
“Ты уверена?” Он словно не мог поверить, что после всех лет обхаживания Елены и её друзей, после череды ухаживаний и запугиваний, он действительно выиграл.
"Да," сказала Бонни. “Только быстро. Пожалуйста.” Теперь Бонни боялась, что Стефан и Мередит закончат слишком скоро. Дэймон оттащил их в приватный уголок, что возможно могло бы послужить оправданием - но всё равно это будет выглядеть плохо. Мальчики всё так усложняют.
“Хорошо. Я сделаю это быстро,” ошеломленно сказал Дэймон. А потом: “Сначала будет просто укол.”
“Я знаю, знаю.” Бонни чувствовала дыхание Дэймона позади своей шеи. Он приподнял ей волосы, обнажая шею в темноте. Она задрожала, но не от холода. Затем она почувствовала прикосновение его губ к своему позвоночнику, холоднее, чем она себе представляла. Он слегка поцеловал её, и по ней прокатилась чувственная волна.
Дэймон, отпусти эту девушку прямо сейчас!
Голос раздался сверху как все голоса из рая. Он был потусторонним и серебристым как далекие колокольчики. Но его приказ был ненужным. Дэймон уже бросил Бонни и поймал её в падении, на сей раз лицом к себе.
Елена не хотела этого.
Бонни... иди... в дом... Дэймон... стыдись!
Елена исчезла, но смысл её слов был ясен. Дэймон однако не выглядел ни чуточки пристыженно.
“Ты ещё ребенок, детка,” сказал он Бонни, и слегка щелкнул её пальцем по носу самым оскорбительным способом. "Фактически", продолжил он, “я уже передумал прежде, чем она заговорила... Ты ещё не готова. Кровь всегда говорит, и уверяю тебя, ты не готова. Пока что…” Он наклонился и изящным кошачьим движением облизал крошечную ранку на подбородке Бонни.
Она почувствовала шелковистость его языка, ничуть не похожую на шершавость языка кошки, оставляющую позади себя прохладу, сменяющуюся теплом.
Бонни лихорадочно нащупывала какой-нибудь ответ. Он должен быть хорош, так как её только что отвергли. Но пока она возилась с подбором достаточно гадких слов, Дэймон моргнул и сказал, “Не разрывай себе вены, пытаясь разозлить меня слишком сильно. В конце концов, однажды ты будешь готова. А у меня хорошая память.” А затем, пока Бонни всё ещё подыскивала подходящий ответ, он шагнул назад и исчез, сливаясь с темнотой.
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:06 | Сообщение # 6 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Стефан
“Бонни? Бонни!”
Она появилась почти сразу, на собственных ногах, и выглядя совершенно неповреждённой. Ну, возможно не полностью. Она плакала.
“Где он?” Стефан поймал ее плечи и почти встряхнул. “Дэймон!”
“Он появился, издал несколько страшных звуков и ушёл. Голос Елены прогнал его отсюда.”
“Я тебе не верю. Ты плакала.”
“О, ну - ты знаешь Дэймона. Ему всегда удается сказать как раз то, что ранит сильнее всего.”
Стефан заскрежетал зубами. “Почему я позволил ему приехать сюда? Я должен был оставить его на другом берегу Атлантики…”
“Это всё в прошлом,” раздался голос Мередит позади Стефана, и услышав его Бонни получила шок. Голос Мередит был... другим. Аура Мередит, когда она оказалась в поле зрения Бонни, тоже была другой.
Он не – он не мог сделать её вампиром так быстро, подумала Бонни, ведь не мог же? Но дело было не в этом. Аура Мередит не была похожа на ауру Стефана, или Дэймона, она всё ещё оставалась человеческой. Но она в корне изменилась. Мередит стала ещё более холодной, более рациональной, более отстранённой, чем когда-либо прежде.
Она пережила потрясение, поняла Бонни. И продолжала думать об этом.
Бонни хотела подбежать к ней и обнять и обнимать пока её тепло не пробьётся сквозь тонкий слой льда, который словно покрыл тело Мередит. Это Стефан сделал с неё такое? Аура Стефана была печальной, конечно, но Мередит не сердилась на него. Что между ними произошло?
“Следующая смена,” сказала она, высоким лёгким голосом человека, пытающегося всех отвлечь.
Она положила руку Стефана поверх своей и направилась к свету двери, почти таща его за собой. Она не могла перестать быть игривой и претенциозной, но взамен позволила своей индивидуальности проявиться в полную силу.
Её анатомия только помогла: крошечный рост, копна медно-рыжих волос, не говоря уж о лице в форме сердечка с тонкими чертами и огромными васильковыми глазами.
И она выглядела моложе остальных - или могла казаться моложе. Когда она прикрывала свою цветущую молодую женственность растянутыми свитерами, и тараторила высоким голосом, никогда не подвергая цензуре то, что приходило ей в голову, люди забывали сколько ей на самом деле лет и испытывали желание растрепать её кудряшки со словами что она очаровательна или восхитительна – абсолютно забывая, что ей уже исполнилось восемнадцать.
Но под этим была другая Бонни, и глубже ещё одна Бонни, которой нравились быстрые автомобили и быстрые мальчики, и именно её легче всего узнали бы её друзья. Именно эта самая глубокая Бонни завидовала Елене и Стефану, не их сказочным отношениям, а постоянству, которую она ощущала в них. Бонни в глубине души была женщиной, долгое время остававшейся в одиночестве.
И Дэймон только что бросил вызов женственности Бонни. Она чувствовала боль и горящий внутри жаркий гнев, пока они со Стефаном поднимались по лестнице, держась за руки. Елена? позвала она. Она неистово вычисляла, может ли план, только что пришедший ей на ум, кому-нибудь повредить.
Елена?
Молчание.
Ты слышишь меня?
Молчание.
Елена, я хочу попробовать со Стефаном План Б, но не знаю, будешь ли ты злиться. Я забуду об этом прямо сейчас, если ты разозлишься.
Ничего. Бонни попыталась оформить свои мысли в других цветах и форме, “сменить канал.” Иногда это срабатывало.
Елена, если я не получу от тебя сообщения, я собираюсь это попробовать. По моему, это никому не повредит, а Стефану может даже быть полезным.
Никаких "признаков" Елены.
Сердце Бонни внезапно упало. Ты оставляешь это на моё усмотрение? Это было бы как между тобой и Мередит. Ты сказала бы, что это поможет мне повзрослеть и понять чего я хочу.
Молчание. Никого кроме её со Стефаном – наедине двоём, как они говорили.
Ну, хорошо. Я принимаю ответственность. Это – моё решение и только моё. Поскольку это часть того, чтобы быть женщиной.
Стефан наблюдал за ней. Он казался поражен её рвением, но вероятно отнёс это на желание поскорее закончить.
Но теперь, с дверью закрытой и запертой позади него дверью, он наблюдал за нею отчетливо взволнованными глазами. Когда она обошла комнату и села на поношенную скрипучую старую кушетку, его аура горела жёлтым цветом озадаченности. Она задумалась, не изобразить ли нервозность, но затем решила этого не делать. Она подняла на него взгляд всё ещё влажных широко распахнутых васильковых глаз.
Планом Б девушки иначе назвали план Блицкрига.
“Я раньше запутала завязки своей ветровки, и теперь не могу развязать их,” пожаловалась она.
И это - абсолютная правда! Подумала она. Ну, если не спрашивать когда в точности было это "раньше".
Он распутал завязки, разумеется стоя близко к ней. Все мальчики были высокими по сравнению с Бонни, но Стефан был как раз достаточно высоким, чтобы опереться головой на его плечо, а затем прямо, ненавязчиво или как-нибудь гибко – словно ниндзя или пантера или что-то подобное - приготовиться переместиться в любом направлении. И он чудесно пахнул. Это была одна из самых важных вещей самой глубокой Бонни: запах. И ещё его голос. Стефан был добродетельным рыцарем, преданным памяти своей Елены - но он также имел голос, способный расплавить масло прямо в холодильнике.
Да, здесь у нас проблем нет. Меня влечет к нему. Но – могу ли я привлечь его?
Бонни выскользнула из своей ветровки, а затем, наблюдая за Стефаном из-под ресниц, расстегнула пуговицу на своем нефритовом свитере, и начала стягивать его через голову.
Стефан – как и ожидалось - издал невнятный протестующий звук. Это было одним из её преимуществ. Она была болтушкой. Она могла заговорить заднюю ногу слона если дать ей шанс, а Стефан был вежливым слушателем, не любящим перебивать.
“Всё в порядке, глупыш, у меня под ним есть ещё одежда,” сказала она и закончила снимание свитера.
Технически это было правдой. У нее был топик под свитером. Очень симпатичный, цвета сливок, с ленточками и шнуровкой на лифчике. Она обычно носила его под свитером, когда погода могла внезапно измениться, чтобы она могла переодеться в более легкую одежду.
Она надеялась, что Стефан не настолько хорошо разбирается в современном женском нижнем белье чтобы понять, что это не совсем то, что носят прилюдно.
Особенно, когда единственной вещью под топиком была сама Бонни.
Кажется, Елена пренебрегла этой областью его образования. Бонни мысленно вытерла пот со лба.
“Милая кофточка,” сказал Стефан. “Но вечера здесь холодные…”
“Это не займёт много времени. И мы не дадим друг другу замёрзнуть,” сказала Бонни. О, Боже, она только что сказала это вслух? Судя по выражению лица Стефан, да.
“Бонни - это не…”
У него не было никаких шансов против губ, поцеловавших Камень Красноречия.
“Я знаю, что это не,” сказала она. “Но прежде, чем мы… прежде, чем ты возьмёшь мою кровь” - хорошо для начала, напомним ему о его долге - “подумала, что мы могли бы просто посидеть рядом пару минут. Чтобы я могла привыкнуть к тебе. Это - проблема с Дэймоном. Он просто нарисовывается ниоткуда и хватает без спросу, кого хочет и когда хочет.”
Вот именно! мысленно поздравила она себя. Он на грани поражения. Продолжай его дожимать!
Последнее чего хотел Стефан, это быть похожим на Дэймона.
“Конечно,” сказал он, выключив слишком яркую лампу, и сев около нее.
Вспоминать о донжуанских манёврах Дэймона, приводящего новую девушку каждый ночь; сидеть рядом с ней на мягкой продавленной кушетка; смотреть в глубину её глаз; говорить об этом бархатным голосом, всё это скользнуло прямо в его разум. Он был с Бонни, малышкой Бонни, и он обеспечит ей комфорт прежде чем она сделает ему самый большой подарок, который человек может сделать вампиру.
Бонни подняла на него глаза – не фиалковые, как у Елены, но своего собственного изумительного цвета. Чистые, невинные глаза. Она пододвинулась немного ближе, всё ещё не отводя взгляд. Кажется, она нашла что-то очаровательное в его лице.
“Стефан?” мягко сказала она. “В то время как мы - в то время как ты – ну знаешь - мы сможем общаться мысленно, верно?”
“Придётся. Но я пойму если ты не захочешь, чтобы я читал твои мысли.”
“Но я хочу этого - по одной особенной причине.”
У неё были какие-то духи - или возможно просто аромат её кожи. И какой кожи! Ещё более прозрачной, чем у Елены, ещё менее загорелой. Стефан мог бы всю ночь рассматривать оттенки синего цвета вен, пульсирующих под этой кожей. Особенно его загипнотизировали вены на её горле; но и вид голубых линий, пульсирующих на её висках в ритме сердца, поразило его до глубины души. Он знал, что никогда не забудет это мгновение, эту крайнюю уязвимость и крайнее доверие, оказанное ему.
“Будучи телепатом - ну, в общем, все мои восемнадцать лет,” сказала Бонни (и записала очко себе на счёт за то, как аккуратно и незабываемо упомянула про свой возраст), “я узнала пару вещей. В особенности - что я очень хороша в визуализации. Я подумала, что, пока мы будем соединены, разделяя кровь, я могла бы представлять себе Елену, то что мы делали вместе, то что было прежде, чем ты появился.”
Он не ответил. Бонни почувствовала как её сердце буквально рухнуло в пятки. Пульс внезапно подскочил. Что если у него уже было всё, в чём он нуждался насчет Елены? Что если старые воспоминания только причинят ему боль?
Но затем она посмотрела на его лицо. Он пристально глядел на неё, как будто собираясь встать перед ней на колени. Он прижал пальцы к губам, и она со стремительно нахлынувшими к глазам слезами поняла, что это должно было помешать его верхней губе задрожать.
Он наверное не хочет, чтобы я смотрела на его лицо сейчас, подумала Бонни. Вместо этого она уставилась на свои колени, обронив четыре или пять слезинок на свои джинсы. Она всхлипнула.
И почувствовала боль, сокрушительную боль в обоих руках, которые сжал Стефан. “Ты сделаешь это для меня? Ты позволишь мне читать свою память – может быть, даже заглянуть немного глубже и смотреть воспоминания как кинофильм? Я клянусь, что не буду читать твои мысли. Я буду только смотреть на Елену твоими глазами. Она – единственное, что мне…" Стефан осёкся и сказал что-то по-итальянски.
“Прости?”
“Я сказал... Я был прахом. Я не могу перевести точнее. Бонни, пожалуйста, скажи мне, что ты понимаешь, что я имею в виду. Скажи мне, что всё в порядке.”
“Всё в порядке – по-моему,” медленно произнесла Бонни.
Стефан уставился на неё, очевидно отчаянно желая всё исправить, но не зная как начать.
“Я хотела бы,” сказала Бонни, поддерживая его, “думать, что ты что-нибудь чувствуешь и ко мне. Не только как к подруге Елены. Как к Бонни, как ко мне самой.”
Ни у кого не возникло бы сомнений в пыле Стефана. “Ты мне действительно небезразлична.” Его голос глухо звучал над её макушкой. “Ты - одна из немногих, самых дорогих друзей, что у меня были, и я люблю тебя.”
“Неправда.”
“Нет, правда.”
“Ты делаешь мне больно.”
“О, Боже, мне так жаль.” Здесь она рисковала: он мог попытаться прогнать боль, или даже убежать в поисках какого-нибудь самодельного лекарства. Но вместо этого он взял её на руки, как по сценарию, а Бонни доделала остальное, переместившись так, чтобы оказаться сидящей на его коленях.
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:09 | Сообщение # 7 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Стефан
Она была такой милой, эта маленькая девушка, которую он мог поднять одной рукой. И такой доброй.
И такой ведьмой.
Он знал, что Мередит не говорила Бонни, чего он хочет. Дэймон не мог - даже если бы Дэймон каким-нибудь образом про это узнал, последнее, чего он желал бы Стефану, это помочь ему обрести ещё более близкие воспоминания о Елене.
Оставалась Елена, и Бонни скажет ему, что это была идея Елены. Черт возьми, то что Бонни знала об этом, было идеей Елены. В сердце Бонни было ядро яркого тепла, сжигающего любую чёрную ложь.
Возможно, именно этот огонь делал её настолько тёплой. На ней было меньше одежды, чем на нём, но она излучала жар как довольная мурлыкающая кошка. Последняя мысль заставила Стефана замереть. Казалось неправильным что он одет в футболку, а на ней только кофточка.
Он испугался, когда она сняла свой свитер. Но в следующий момент он понял, что это жест доверия и дружбы. Девочки постоянно носят такое на улице, разумеется, это не может быть неподходящим здесь.
Он так и не смог понять, было ли его следующее движение благородным жестом викторианского хозяина, откладывающего нож и вилку, если дикий гость начинал есть руками, или же в этом было гораздо больше от человеческих потребностей. Он немного отодвинулся и снял футболку.
Бонни посмотрела на него влажными вопросительными глазами. Он слегка улыбнулся и сказал, “Кажется, по сравнению с тобой я слишком одет. Я могу снять и нижнюю майку, если хочешь - но я обещаю тебе, во имя всего, что мне дорого – больше ничего не будет снято.”
Она кивнула и закрыла глаза, положив голову ему на плечо. Затем потянулась и слегка растрепала его волосы. “Я всегда хотела сделать это, с первой нашей встречи,” сказала она. “И ещё это.” Она выпрямилась на его коленях и мягко и нежно поцеловала его в губы.
Это застало его врасплох. Она покраснела, кровь засияла под её кожей, излучая жар, просачивающийся к нему от неё.
Когда она закрыла глаза и наклонила голову назад, он не нуждался в дополнительном приглашении. Он обнаружил что этот милый котенок - также очень хорошо целующаяся молодая женщина.
Минуты текли и плыли. А затем Бонни сказала, коротко переведя дыхание, “Сделай это сейчас. Не спрашивай, уверена ли я. Прямо здесь, и сейчас.”
А затем было долгое время чистого экстаза. Кровь Бонни была сладкой как земляника с мёдом, и она не боялась, не контролировала себя, и совершенно не сдерживалась. Она давала кровь, в которой он нуждался без смущения, сомнения или гнева. Она даже помнила - как она могла помнить что-нибудь? – что надо думать о Елене, о поездке верхом, о вечеринке по случаю дня рождения, о грациозном восхождении до титула Королевы Бала и о других школьных делах. Более того, она дала ему ключ, умственную комбинацию, к её основным воспоминаниям о Елене. Теперь, всякий раз, когда они создавали связь, она могла войти в транс, и он мог сколько угодно рассматривать её воспоминания о Елене.
Это было почти слишком много. Это было слишком много. Это соблазняло его задержаться подольше, позволить клубнично-медовому ликёру литься, пьянить, скользить по его горлу.
“Сстефан?”
Дорогая. Дорогая Бонни,
он подбирал слова, чтобы показать ей свои чувства.
Стефан дорогой.
...
Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя? Бонни, сегодня вечером.я пойду на смерть счастливым. Я никогда не смогу отплатить тебе тем же, но уверяю тебя, ты ангел.
Значит, я сделала тебя счастливым.
Ты ещё сомневаешься? Это лучшее, что могут разделить двое... ну, я не буду говорить любовников, потому что мы не любовники в обычном смысле. Но это - то, чем это может быть, когда нет никакого страха, только любовь.
И ты не думаешь, что я просто маленькая девочка?
Если бы я так думал, ты бы никогда не сняла свой свитер. Ты - женщина, даже если ты - всё ещё девочка. Некоторые девочки такие. И некоторые женщины до пятидесяти лет - все еще девчонки.
Она вздохнула и отстранилась. “Я рада,” прошептала она. “И убедись, что Дэймон тоже это понимает.”
Что Дэймон должен понять.. – начал было он, и вдруг ощутил кое-что более срочное. Он чувствовал себя замечательно, да, но когда он подсчитал, сколько её крови выпил, он почти запаниковал.
“Бонни?”
Стефан, давай пока помолчим.
Бонни, мой тициановолосый ангел, мы должны. Я сделал кое-что ужасное. Я взял слишком много твоей крови. Тебе может стать очень плохо, и есть только одна вещь, которую я могу сделать, чтобы помочь тебе - если ты сочтёшь это помощью.
Вялый отклик.
Он потряс её. Бонни, драгоценная Бонни, не спи!
Стефан поцеловал ее в губы, сильно, в надежде что негодование или какая-нибудь другая эмоция разбудят её. Но губы Бонни были мягкими и теплыми - и разошлись - под его губами.
О, нет - не сейчас. Он должен разбудить её…
А может и нет.
Возможно будет легче, пока она всё ещё дремлет.
Стефан использовал самый быстрый способ вскрыть одну из своих вен, проведя острым как сталь клыком по предплечью.
Кровь закапала с его запястья, и он поднёс его к губам всё ещё закрывшей глаза Бонни. Бонни глотнула, а затем подняла руки как ребенок, и взяла его руку самостоятельно, и стала пить единственное средство, которое Стефан знал от того, что он сделал, кроме полного переливания в человеческой больнице.
Бонни жадно глотала. Стефан пытаясь подсчитать, в каком количестве она нуждается, понял что возможно он запаниковал преждевременно. Он взял не настолько много, чтобы действительно поставить её в опасность. И Бонни не нужно так много.
Её синие глаза приоткрылись, затем широко распахнулись. В них было удивление, но – слава всем богам – никакого отвращения. Ещё через мгновение он начал мягко отнимать у неё своё запястье. Елена описала ему однажды, что делает с людьми кровь вампира после того, как они преодолеют первое предубеждение, и он понимал, почему потребовалась борьба, чтобы отобрать руку у Бонни. Но она не могла состязаться с его силой. Он усилием воли остановил кровотечение и повернулся к ней.
Бонни? Прости, что это понадобилось. Я взял слишком много - я так думал. Я был практически уверен. Я просто немного запутался…
Не беспокойся об этом, просто ответила Бонни, и он с изумлением услышал триумф в её голосе. Если и так, ну, в общем, то я выиграла.
Ты выиграла? Выиграла во что?
В споре сама с собой. Санкционированным Еленой - кажется. Я поспорила, что смогу заставить тебя забыть – только на эту ночь. Потому что эта ночь может быть последней. Дэймон сказал мне, что я всего лишь ребенок…
“И тогда вы с Дэймоном поспорили на меня?”
Нет! Дорогой Стефан, нет, нет, нет, никогда! Я же сказала, что поспорила сама с собой. Я держала пари, что буду женщиной, и что ты будешь смотреть на меня как на женщину. Пожалуйста, не сердись.
Я не знаю, сердиться мне, или... о, Бонни, что ты подарила мне! Эти воспоминания...
А ты дал мне знание, что я не ребенок. Плюс весь тот фейерверк, о котором рассказывала Елена. Она сказала, что никто бы не боялся, если бы разделял кровь с вампиром раньше. Она говорила правду. Так что, если я действительно заставила тебя взять слишком много, я выиграла, и если ты этого не сделал... ну, я всё равно выиграла. Бонни обняла себя в чистом экстазе.
“Но откуда ты узнала? Что делают вампиры, когда ошибаются в расчётах?”
От шока? Девушки болтают. Возможно, больше чем парни. Я не знаю.
Я тоже не знаю. Ты шокирована?
Это неожиданный опыт, проснуться от того, что пьешь кровь. Но я была наполовину подготовлена к этому. А сейчас я чувствую себя готовой потягаться со слоном.
Он не мог не улыбнуться. Она была удивительной, но сообщить ей об этом здесь и сейчас было бы плохой идеей.
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:10 | Сообщение # 8 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Мэтт
Мэтт должен был сам найти дорогу до комнаты Стефана. В комнате царил полумрак, в котором едва можно было различить силуэт Стефана в окне. Он, кажется, смотрел в пыльное окно.
Напоминание, что Стефан отлично видит в темноте, по меньшей мере дезориентировало.
Когда Стефан заговорил, ситуация стала ещё более дезориентирующей.
"Аве, Мэтт! Morituri te salutant," жизнерадостно воскликнул Стефан.
"Э?"
"Эт'штка. Шутка," сказал Стефан, излагая более тщательно. "Латынь. Аве, Мэтт. Идущие на смерть приветствуют тебя. Салют!"
Мэтт молча посмотрел на него.
"Мер'дит считает это забавным."
"Мередит знает латынь?"
"Ага. Мер'дит " - Стефан воздел палец. Было трудно понять, означает ли это "не перебивай", или "позволь мне сказать тебе несколько вещей, начиная с..." и Мэтт не думал, что он сможет стоять спокойно во время долгой речи. Его сердце уже колотилось. Проклятье. Стефан, возможно, мог это слышать. Возможно? На что вампир мог быть более настроен, чем на звук мускула, гоняющего кровь его добычи?
Он знает, что мой рот пересох? И мне хочется сбежать? Возможно, с горечью подумал Мэтт. У них такие чувства, что люди по сравнению с ними похожи на тех червяков, способных только отличать свет от темноты. Знает ли он, что это заставляет людей желать сделать с вампиром?
Почти в шоке, он подумал, как давно я хотел дать ему по морде? Всего раз. Всего раз увидеть кулак и вампира, шлёпающегося на задницу. Из-за обычного человека. Не меня. Любого обычного человека.
Но Мэтт ощутил покалывание в собственном сильно сжатом кулаке.
Стефан некоторое время продолжал говорить, и мозг Мэтта помог ему подхватить эхо того, что он пропустил.
"Мер'дит знает много всего. Очень умная. Блестящая. Ха. Это - тоже шутка. Ввидишь? Потому что она тёмненькая. Ты понимаешь? Ты не хочешь понимать. Она тёмненькая, 'но миловидная'. У людей так много предубеждений" - снова преувеличенное шипение. "Если вернуться в... не так давно, знаешь... твоя главная красотка должна была быть честной. Блондинка. Все Ваши лингва-линги-лингвистические штучки похожи на…"
Кулак Мэтта разжался. В его мозгу прояснилось.
"Ты пьян!"
"Ккнешно нет." Силуэт выпрямился и слегка выпятил подбородок.
Стефан говорил с преувеличенным достоинством, точно действительно вдрызг пьяный. "Вампиррры не напиваются. Это просто следствие сми-сма-сме-" он задрожал от беззвучного смеха.
Изумление и гнев дали Мэтту все оправдания, в которых он нуждался, чтобы сделать то, что он уже сделал. Он схватил Стефана за руки и потряс его, а потом впечатал в стену.
"Что с тобой? Ты с ума сошёл? Ты ведь должен быть сражаться за свою жизнь."
"Прекрати."
"Да как ты мог?"
"Прекрати."
"Какого…"
"Мэтт. Прекрати это."
Было что-то в его голосе, говорящее непосредственно со спинным костным мозгом человека, как падающая сверху тёмная тень, заставляющая цыплёнка застыть на месте.
Мэтт смущённо посмотрел на собственные руки. Он держал Стефана за рубашку и поднятую руку и бил им по стене. Его правая рука держала бицепс Стефана. Она фактически полностью обхватывала его. Мускулы вампира были плоскими, небольшими и мягкими. Иногда это давало иллюзию почти деликатности, но теперь, когда Стефан решил больше не быть стукнутым о стену, он превратился в мраморную статую, и Мэтт знал, что человеку должно невероятно повезти, чтобы сдвинуть его с места.
Он заставил свои кулаки разжаться и опустил руки. Его мозг пробовал осмыслить слишком многое одновременно, но на первом плане был стыд, заставивший загореться его лицо. Это была паника, подумал он. Я только что напал на вампира, потому что испугался. И в то время пока одна часть его разума говорила, "На вампира? На твоего друга," большая его часть спрашивала, "Я теперь покойник?"
"Это психологическая реакция." Стефан прилагал усилия, но всё ещё говорил не совсем правильно. "Она возникает непосредственно после кормления, и уходит, когда энергия усваивается."
Мэтт уставился на пол. Его глаза немного приспособились.
"Это случается чаще, когда смешивается кровь нескольких доноров. У каждого человека свой вид жизненной энергии. Иногда вампиры специально делают это, чтобы опьянеть."
"Да? О. Как люди с алкоголем."
"Да."
Он пытается не смутить меня. Мэтт сжал зубы. Он всё ещё не мог оторвать взгляд от пола.
"Но я вероятно должен был предупредить тебя об этом. Я не подумал. И ... прошло много времени с тех пор..."
Мэтт поднял взгляд и снова его опустил. Много времени – другими словами, с тех пор, как умерла Елена. Стефан теперь выглядел нормальным. Нормальным для Стефана, так или иначе, особенно в последние дни, когда каждая фраза отзывалась эхом, словно прибывала с расстояния нескольких миль, откуда-то, где Стефан был заточён в белой комнате наедине со своими воспоминаниями.
И он практически хихикал. Сколько раз я слышал его смех? За всю мою жизнь?
"Мэтт." Теперь Стефан выглядел просто устало. "Я уже говорил тебе. Это плохая идея."
"Я помню." Мэтт предпринимал усилие. "Да? Это не только твоя битва, знаешь ли. Это общее дело."
"Я понимаю это." Надрыв в голосе Стефана давал немного надежды. "Я нарушил... клятву, знаешь ли, вообще не пить человеческую кровь. Это была не моя идея. И обе девушки были такими сильными."
Голова Мэтта вздернулась. "Что?"
"У Мередит сильная личность, очень сильная жизненная энергия. И экстрасенсорные способности Бонни дают ей…"
"Нет. Это я понял. К чему ты клонишь?"
"Я говорю, что этого достаточно. Как ты напомнил, я уже... в состоянии аффекта."
"Хочешь, чтобы я отвалил?"
"Не пытайся разозлить меня, Мэтт. Я устал."
"Это доказывает, что ты не достаточно силён…"
"Я устал от контакта с человеческими эмоциями," нервно сказал Стефан. "У меня достаточно своих собственных, чтобы разбираться ещё и с чужими, особенно здесь. В этом городе. С её друзьями." Он отвернулся, прислонившись к стене и добавил почти неслышно. "Я устал что люди гадают, не перегрызу ли я им глотку."
Её друзья. Люди. Никакого упоминание о том, что друзья Елены когда-то были и его друзьями, что они с Мэттом были друзьями. Словно он просил Мэтта всего лишь об услуге, незначительном одолжении вроде "Вы не могли бы передать мне этот цветок?" Мэтт рисковал своей жизнью, чтобы помочь Стефану, когда все остальные считали его чудовищем.
И Стефан всё ещё пытался быть добрым. Мэтт чувствовал это. Способом, каким люди желают добра ребенку.
"Я не знал," продолжал Стефан, еще невнятнее, "насколько ты меня ненавидишь."
Чёрт, чёрт, чёрт. "Так ты теперь мысли читаешь?"
"Это - то, что даёт человеческая кровь - но, на самом деле нет. Я прочёл это по языку твоего тела, прежде чем ты меня ударил."
Я тебя ударил? Мэтт с силой зажмурился. Это не дало никакого прока. Он чувствовал влагу на веках. "Прости."
Тишина.
"Прости меня, хорошо? Я испугался. Ты должен понимать 'испуг.'" Прежде чем потеряешь всё.
Стефан развернулся со звуком переведённого дыхания. Прошла пара мгновений, пока он думал - или слушал. "Я всё ещё понимаю это, Мэтт. Я всё ещё помню всё, что здесь произошло. Спасибо."
Мэтт отвернулся, чтобы сердито вытереть глаза – хотя, вероятно, мог бы и не отворачиваться. "Вы, люди, не понимаете, как чувствуют себя все вокруг? Есть что-нибудь, на что вы не способны? Что-нибудь, чем мы лучше вас?"
"Мы не люди."
Мэтт открыл рот, и снова закрыл. Только что мы все были готовы к борьбе с монстром, убивающим девушек, с которыми я ходил в школу. Могу ли позволить себе всё испортить? Он устало потянул свою футболку. "Мы можем просто... покончить с этим?"
"Я же сказал, мне уже достаточно."
"Если ты думаешь, что я собираюсь позволить Бонни сделать кое-что, а сам не стану... подумай снова."
"Бонни не боялась." И прежде Мэтт смог сбросить оцепенение, чтобы действительно ударить его, Стефан добавил, "И меня не настолько сильно волнует, что Бонни думает обо мне. Бонни была подругой Елены."
"Просто выпей мою кровь, хорошо?"
"Я не хочу причинить тебе боль."
"Проклятье!" Мэтт махнул рукой, не зная что ещё сказать. Он знал, что Стефан знает, сколько раз он был ранен; это было частью игры. "Я рассказывал тебе, что когда мне было пять лет я сломал руку и никто не знал об этом почти целую неделю, потому что…"
"Ты действительно не понимаешь, не так ли? По крайней мере, не сознательно. Когда человек, у которого пьёшь кровь, сопротивляется, это причиняет сильную боль. Сильнее, чем всё о чём ты можешь подумать."
"Я не сопротивляюсь."
"Но будешь."
"Прекрати эту телепатию или психоанализ или что бы то ни было. Вернись в настоящее."
Глаза Мэтта достаточно приспособились к темноте, чтобы он мог различить некоторые детали тусклой фигуры, стоявшей перед ним. Он увидел, как Стефан мрачно скривил губы и услышал тихий раздражённый звук.
"Прекрасно. Тебе не обязательно снимать это. Есть вена на запястье, тоже отлично подойдёт."
Мередит и Бонни прижимали руку к шее; Бонни слегка рассеянно. Мэтт посмотрел на свои руки.
"Они мне понадобятся, если сегодня придётся драться."
"Прекрасно. Сядь."
Мэтт посмотрел на кровать, затем на стул. "Я должен сидеть?"
"Нет. Можешь падать, если хочешь. Тебе решать."
"А ты действительно сволочь, ты знаешь? Ты пытаешься меня запугать."
"Да," ужасающе безразлично ответил Стефан. Он слегка наклонился. "Я пытаюсь напугать тебя, потому что предпочитаю испугать, а не сделать тебе больно."
"Мне плевать, сделаешь ли ты мне больно!" Это было безумием. Мэтт сел на кровать, слегка отклонил подбородок назад, и закрыл глаза, как приговорённый к смертельной инъекции. Он очистил свой разум насколько возможно.
Казалось, прошло немало времени, прежде чем Стефан тем же надломленным невыразительным голосом произнёс, "Прекрасно. Твои похороны."
"Знаешь что? От вампира это звучит совсем не смешно."
"Я не пытался шутить."
Мэтт почувствовал, как он сел на кровать. А затем прохладные кончики пальцев схватили его челюсть, повернув голову набок с точностью и бесстрастным профессионализмом хирурга.
Пусто, пусто, пусто, думал он. Его руки были были вытянуты по бокам, кулаки сжаты. Как Бонни и Мередит прошли через это? Как можно замереть неподвижно в ожидании укуса змеи? Бонни боится грозы; она плачет, порезав палец. Неужели они могут быть лучше, сильнее, храбрее его?
Боже, ты дубина, сообщило ему что-то из его мозга, а затем отключилось и отказалось продолжать.
Боль не была такой сильной, как он воображал. Клыки вампира были остры. И, в конце концов, Стефан знал, что делает; он ведь делал это множество раз.
Проклятье, и это всё? Я настраивал себя пройти через это? Да мне было больнее, когда я в последний раз сдавал анализ крови; доктор-идиот не мог даже найти вену. Неудивительно...
Он почувствовал прохладное тепло на своей шее и мир взорвался в муке. Он не мог дышать. Его душа отрывалась от его ещё живого тела.
Это прекратилось.
Мэтт осознал, что не умирает только несколькими минутами позже. Он скорчился, обхватив себя руками, пытаясь не рыдать.
"Я... предупреждал тебя," произнёс Стефан. Голос Стефана дрожал от гнева; он чувствовал, что Стефан дрожит от гнева, и напряжения - и чего-то ещё. Возможно, от горя. Ненависти к себе.
Но рука Стефана всё ещё касалась волос Мэтта. "Я скажу тебе... кое-что ещё," сказал Стефан, и Мэтт ощутил бриллиантовое сияние ярости позади его голоса. Стефан склонился, и прошептал прямо в ухо Мэтта, нежно и с таким ядом, как Мэтт никогда не слышал от него прежде. "Это... не хорошо, предлагать свою кровь вампиру, и затем ожидать, что он отступит. Мы не... хорошие существа. Мы испытываем определенное желание переломать твои руки и ноги, и…"
Он замолчал. Мэтт почувствовал, что пальцы в его волосах разжались. Стефан встал.
Стефан пошёл прочь.
"Стой." Это был всего один слог, но Мэтта впечатлило, что он смог его выдавить.
"Я ухожу," отстранённо сказал Стефан. Всё ещё тоном, созданным, чтобы поднимать волосы дыбом.
"Погоди." Мэтт вытер свои щеки о плечи. Это было практически не больно. Ранка на его шее едва сочилась.
Так и было. Больше похоже на иглы, чем на змеиные зубы.
"Слушай, ты, человек," сказал Стефан. Это прозвучало так, будто он не мог найти более сильное ругательство. Он вернулся и навис над Мэттом, положив руку на кровать рядом с ним, нарочно вторгаясь в личное пространство Мэтта. Мэтт не мог посмотреть вверх, не взглянув прямо в это покрытое тенью лицо. "Вы заставил меня зайти... достаточно далеко. Если ты заставишь меня зайти ещё дальше..."
"Я знаю! Хорошо, я дурак, я осознал. Я не понимал раньше." Он перебил попытку Стефана заговорить и сказал: "Я не понимал. Зато понял теперь. Я смогу сделать это лучше."
"Ты действительно нарываешься, Мэтт. Может, примешь мой совет? Если тебе не повезёт столкнуться с другим вампиром, не используй эту тактику. Никогда."
"Попробуй снова."
"Как ты можешь быть таким упрямым? Тебе так важно доказать, что ты храбрее Бонни?"
"Я знаю, что сделал неправильно."
"Если ты сделаешь это правильно, легче не будет."
"Просто кончай трепаться."
Стефан крутнулся и тяжело сел. Он выглядел ошеломленно. "Я сдаюсь. Некоторых людей приходится учить по-плохому."
Мэтт выпрямился, положил руки с раскрытыми ладонями на колени, и наклонил голову. Он снова ощутил аккуратные бесстрастные пальцы на своей челюсти, но они уже не были такими прохладными как прежде.
И почти незаметно дрожали.
Мысли Мэтта, спутанные и противоречивые, скакали с одной идеи на другую как лягушка на раскаленной сковороде.
Я был прав. Я знал, что сделал ему больно. Возможно, сильнее, чем это причинило боль мне. И я не знаю как заставить его понять о людях... почему он до сих пор не понимает этого? Держу пари, Дэймон понимает. Нет, я дурак. Человеческая кровь; он не пьет человеческую кровь. Или возможно, до вампиров это в любом случае не доходит. Когда они питаются, они едят. Как они могут разобраться во всем том хламе, что перепутан в мозгу человека? Или с парнями и девушками это работает по-разному, выделяя панический импульс с парнями? Он пытается спасти Бонни и Мередит и всех остальных, когда я абсолютно бесполезен, и единственный способ, каким могу помочь ему, это сделать его сильнее, чтобы дать ему шанс. Не шанс выжить, хотя бы шанс остановить этого монстра. И что я делаю? Я ударил его. Всё, что мне надо было сделать, это расслабиться и перестать ненавидеть его, но я не смог даже этого. Девушки смогли, но не я.
Он открыл глаза. Он пропустил это? Нет, Стефан всё ещё сидел рядом.
"Что ещё? Я сказал, что сожалею. Ты до сих пор думаешь, что я собираюсь отступить и заставить тебя переломать мне руки?"
Стефан отпустил его. "Нет, но..."
"Я же сказал, я всё понял. Давай, поздно уже." Он почувствовал разницу в собственном голосе. Он был всё ещё смущен, но теперь он говорил с другом, а не с демоном.
Стефан покачал головой. "Люди..."
"Ты можешь просто…"
На сей раз, когда он чувствовал укол пары игл, он отодвинул мысли о змеях и скорпионах. Он думал о том, как впервые увидел Стефана, защищающего Бонни от старика Таннера. Он думал о бесконечной тени бесконечной утраты во взгляде Стефана, когда Мэтт пригласил его присоединиться к футбольной команде, и медленном превращении сомнения и замешательства в доверие. Стефан хотел присоединиться к человеческому роду, но не ожидал, что кто-нибудь из людей поприветствует его. Мэтт был первым, кто сделал это.
Он продолжал думать в том же ключе, когда почувствовал рот Стефана на своей шее, вытягивающий его кровь. Он попытался не думать о Елене, потому что это было слишком болезненно - его собственная боль была достаточно сильна, но видеть Стефана после... Бог, никто не заслуживает таких страданий. Мэтт не хотел даже представить себе, что может заставить чьи-то глаза так выглядеть. Возможно в прошлом, когда людей пытали, было много таких глаз, или при четвертовании - нет, не думать об этом. Но видеть кого-то, не безразличного тебе в таком состоянии... и быть не в состоянии ничем помочь...
Он услышал как его дыхание пресеклось. Это... Это не...
Он дышал будто после долгой пробежки. Он сердцебиение тоже ускорилось, но не от страха, который так его рассердил, когда он вошел сюда.
Подожди...
"Если ты сделаешь это правильно, легче не будет."
Мир взорвался по-другому.
Было все еще больно, боль была даже более острой в некотором смысле, но она была смешана с еще более острым, совершенно незнакомым ощущением. Стефан с силой высасывал из него кровь, и удерживал его на месте, иначе Мэтт, возможно, сразу же упал бы на кровать. Он проникал прямо в его душу. Но так или иначе, Мэтт хотел именно этого, и все, о чём он мог думать, было то, что он хотел дать больше чем уже дал. Он не хотел, чтобы это прекратилось, даже когда ощутил неясно знакомое чувство неспособности дышать. Он летел, и взмывал ввысь, а затем все застыло на месте, и он корчился как жертва на алтаре, пронзённый тысячей маленьких вампирских клыков. А потом единственный луч света озарил его душу и тело, и он отдал всё что мог, всё, чем он был, наполняя собой жадное безумие во тьме вампира. А затем темнота поглотила его.
|
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:10 | Сообщение # 9 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Стефан
Стефан ждал обратной реакции.
Он знал, что она будет. Мэтт никоим образом не был готов к этому, и, несмотря на его уверения, не был в состоянии отличить это от сексуальной деятельности. И Стефан никоим образом не планировал выкачать всю кровь из вен Мэтта. Даже в конце, когда Мэтт оказался настолько упрямым, что вампирская ярость Стефана побуждала преподавать ему урок, он не ожидал, что Мэтт продержится достаточно долго чтобы получить удовольствие.
Но Мэтт был... упрямым. И прирожденным донором, и когда Стефан проник в него, он думал лишь об отдаче. И о Стефане.
И я... не виноват, подумал Стефан, облизывая губы и исследуя сладковато-медный привкус вокруг клыков. Это длилось так долго, и я был настолько осторожен с девочками...
Через мысленную связь, всегда возрастающую при разделении крови, он вернулся в прошлое глазами Мэтта, в восприятие его Мэттом. И это... было ошибкой. Глубокая, нелогичная Мэттова нежность к нему, - забота, в которой Стефан нуждался гораздо больше, чем он осознавал. Он был насколько потрясен...
Не можешь произнести это? Слишком погряз в человеческих предубеждениях? Или дело просто в привкусе кедра и соли от тестостерона, который ты выпил? Его разум наполнился хором насмешек. Это рассердило его, и еще сильнее рассердило понимание, что греясь в солнечном свете чувств Мэтта к нему, он выпил больше этой насыщенной тестостероном крови, чем собирался.
Я могу произнести это, ответил он голосам холодным тоном. Когда-то он любил меня. У меня был друг. А теперь... Я заставил своего друга меня возненавидеть. Когда он проснётся, он будет презирать и меня, и себя, и не имеет значения, что он полностью одет, и что на нём нет позорных пятен за исключением шеи. Он возненавидит меня... и себя...
Это ранило, и больно. Стефан надел тёмные очки, хотя вечерний свет не мог причинить никакого вреда его теперь сверхчувствительным глазам. Комната стала почти непроницаемо тёмной, но он отлично слышал дыхание Мэтта, меняющееся от медленной размеренности сна к легким, более быстрым, звукам спящего, собирающегося проснуться. Он мог включить свет, оставить Мэтта восстанавливаться в одиночестве – реагировать на это. Возможно, так было бы лучше.
И конечно, намного удобнее. Ты действительно - трус, не так ли? Насмехался его разум. Иногда его подсознание слишком походило на Дэймона.
У него уже была готова стратегия. Он будет сидеть, не стоять, по крайней мере на расстоянии нескольких длин тела. В недосягаемости от удара кулаком: не потому что Мэтт может причинить ему боль, но потому что автоматический удар, который Мэтт нанесёт, как только проснётся, повредит Мэтту. Он может даже упасть в обморок, встав слишком быстро - и от нехватки крови, виновато мысленно добавил Стефан.
Он очень не хотел признавать это, но он взял слишком много. Он даже думал, не нуждается ли Мэтт в единственной панацее – в частице крови Стефана взамен, которую Бонни так спокойно приняла - ну, в общем, Мэтт уже был без сознания к тому времени, когда Стефан собирался предложить это.
Вы такие друзья.
Заткнись. Его скорее всего будет тошнить от нас обоих.
Его стратегия включала в себя выражение лица. Спокойное, клиническое, в соответствии с представлением Мэтта о докторе. Авторитетное. Он планировал использовать контроль над сознанием, чтобы удержать Мэтта на кровати достаточно долго, чтобы тот выслушал его, и он смог бы внедрить идею о своём авторитете как можно глубже.
В его мыслях звучала литания. Он боялся даже представить себе ярость и отвращение в глазах Мэтта, но он знал, что скажет ему и какими словами.
Я говорил тебе, что это будет одновременно жестоко и необходимо.
А потом: "Ты хочешь поговорить об этом?" Мэтт не захочет говорить. "Вы не обязан. Но где-то глубоко внутри, ты думаешь, что все это означает." А если Мэтт попытается возразить, "Если тебе не интересно сейчас, то будет позже. Я был достаточно глубоко в твоём разуме, чтобы убедиться в этом."
Это заставит его замолчать.
"Тогда вот что это значит. Это то, чего ты никогда не сможешь описать словами, что происходит с людьми и вампирами, особенно если между ними существует тесная эмоциональная связь. Например, как наша связь с Еленой."
И это, полагал он, будет основным ударом. Потому что это было правдой. Единственная проблема состояла в том, сможет ли он произнести это, не запнувшись на имени Елены.
"Это не значит, что наша с тобой связь может быть важнее для тебя." К тому времени Мэтт порвёт с ним всякую связь. "Это не значит, что ты - гей." Это тоже было правдой. Пока, насколько он знал, сексуальные реакции Мэтта были ограничены исключительно женщинами. В разуме Мэтта он не нашел ни одного из конфликтов, обычно сопровождавших несчастного одинокого гомосексуального подростка. Потребность соответствовать нормам человеческого общества, которое с точки зрения вампира постоянно меняло эти нормы, особенно при пересечении вампиром государственных границ.
"Это не означает, что что-нибудь подобное случится снова." Он был достаточно уверен в этом. Реакция Мэтта это гарантирует, и даже если он превратится в действительно извращённого вампира, единственной проблемой Мэтта будет забыть произошедшее.
"Ты вероятно слышал клише о том, что большинство мальчиков проходит некоторый гомоэротичный период в юности. Ты немного старше, чем они, что является ещё одним доказательством, что для тебя это не нормально." И это всё, тоже было чистой правдой.
"И, наконец, если это была чья-то ошибка, то она была моей. Я знал, что может произойти, но думал, что твоя ненависть ко мне" – к тому моменту Мэтт будет ненавидеть его - "может это предотвратить. Но я просто продолжал."
Потому что не подумал, продолжил одинокий тихий голос внутри Стефана. Потому что я не знал, что так отчаянно в этом нуждаюсь.
Но это завершало его литании, и он знал, что Мэтт не захочет даже дослушать её до конца.
Я заставил друга возненавидеть меня, вновь подумал Стефан, пока хор голосов вгонял его в чёрную дыру жалости к себе. Он заткнул их, призвав всё хладнокровие, какое смог собрать, удивившее даже его самого. Это был, фактически, адски ледяной холод.
Я заставил друга возненавидеть меня - и мне плевать, подумал он, практически чувствуя метель, своих мыслей. И я использую его ненависть ко мне, чтобы спасти ему жизнь.
Мэтт
"Хммм?" Мэтт очнулся с полувопросительным фырканьем. Было темно. Он лежал на жесткой кровати, с какой-то теплой тканью на лбу.
"Чё-?" Вопрос получился уже лучше. А затем вернулась память, но не полностью, а кусочками не вполне четких воспоминаний.
"Около тебя на полу стоит кока-кола. Можешь выпить, чтобы восстановить уровень сахара. Но лучше пока не пытайся садиться."
Это был Стефан. Что касается того, как можно выпить кока-колу, не садясь, он не хотел даже пытаться объяснить это вампиру. Затем он обнаружил еще две вещи. Что-то, кажется куртка, приподнимала его голову, а в кока-коле была соломинка. Его руки немного тряслись, и слегка вспотели.
"У тебя свой собственный холодильник," сказал он, не столько любопытствуя, сколько чтобы не сидеть в тишине и темноте. Он все еще пытался сложить кусочки головоломки вместе.
"У меня есть ещё немного сока. Так лучше для тебя, правда. Я взял больше крови, чем собирался и это поможет тебе поправиться."
Кровь... да. Вот что он здесь делал. Он был донором. Потому что Стефан собирался сражаться с монстром... и глупый Стефан планировал сделать это без подготовки. Поэтому они все предложили...
"Где девушки?"
"Мередит увезла Бонни на своём автомобиле. Она была довольно сонной."
Сонный. Вампир, пьющий вашу кровь, делал вас сонными. Ага. А вампира это делало...
"Эй, ты больше не пьяный."
Пауза, как будто Стефан ждал чего-то ещё, или был в чём-то не уверен. Затем Стефан ответил, "Нет. Я же говорил, это довольно быстро проходит."
"Да." Несмотря на кока-колу, он все еще чувствовал смущение. Темнота и тишина, когда они не говорили, не помогали. Возможно Стефан не помнил о том, что люди нуждаются в свете. Глупый Стефан, подумал он, с неопределённой нежностью.
"Почему ты... сидишь там?" Он искоса посмотрел приблизительно в направлении голоса.
"Потому что..." Стефан внезапно заговорил менее холодно, что заставило Мэтта понять, как холодно Стефан звучал вначале. Он почувствовал, как Стефан подошел немного ближе.
"Мэтт, сколько ты на самом деле помнишь из того, что произошло?" Теперь он звучал - прерывисто. Словно его слова были острыми осколками мозаики.
"Гм." Мэтт попытался сосредоточиться, вертя кусочки воспоминаний туда-сюда. "Ты о том, каким дураком я был в начале?"
"Нет. Я о том, что произошло."
"Я помню... это было не так больно, как я думал. Когда я понял, как надо." Мэтт осторожно сел, чувствуя, как кусок влажной ткани упал с его лба.
Он испытывал легкое головокружение, но не тошноту. Он вспомнил боль и... Внезапно, он резко осознал, что за и.
"Боже."
Неудивительно, что его руки тряслись. Его кишка тряслась.
"Стефан?"
"Да."
" Мы... мы... не сделали..."
"Нет." Стефан звучал гораздо ближе к самому себе.
“О. Окей.”
“Окей? И всё?”
Мэтт почувствовал необходимость в защите. “Ну что ты хочешь, чтобы я сказал? Большое спасибо, что пил мою кровь?" Он сделал усилие. ”Я оценил кока-колу.”
Стефан закрыл лицо руками. “Я думал, ты меня возненавидишь.”
“Из-за... но ты ведь меня предупреждал, верно? Я примерно так это себе и представлял. Вроде… как симбиоз или типа того. Из биологии, когда растение делает нектар, чтобы пчела собрала на нём пыльцу и перенесла её на другое растение. Верно?”
Сообщение отредактировал miss_Odair - Воскресенье, 05.08.2012, 02:11 |
| |
| |
| miss_Odair | Дата: Воскресенье, 05.08.2012, 02:11 | Сообщение # 10 |
|
Лектор
Группа: Модераторы
Сообщений: 1513
Награды: 14
Репутация: 12
Смайл настроения: Клуб:
Статус: | Стефан
“Ну… ну... не совсем. Вампиры и люди не естественные симбионты. Они не эволюционировали вместе и люди слишком часто заканчивают…“ Он понял, что должен заткнуться. Сказать Мэтту, что обычно люди заканчивали смертью или превращением в вампира было бы плохой стратегией.
"О," повторил Мэтт. Стефан испытывал слишком сильное облегчение, чтобы обнаружить ошибку в разговоре. Он постепенно понимал, что Мэтт не боялся за свою мужественность и не нуждался в компенсации. Мэтт знал, что он мужчина и что он человек - всеядное существо, которое ест определенные продукты и не ест другие. Он мог заставить себя есть траву, или даже, если бы речь шла о его выживании, человеческую плоть. Но он не волновался бы позже о превращении в лошадь или в каннибала на всю жизнь.
К тому же, Мэтт был донором. Таким же, как Елена. Что-то внутри них побуждало их влезать в любую ситуацию, чтобы попытаться её улучшить.
То, что Мередит видела в беспощадном свете чистой логики, и заставила себя принять; то, что Бонни считала приключением; Мэтт видел актом дружбы, и обязательствами между друзьями. Елена всегда выполняла свои обязательства, даже данные немертвому.
Стефан не был человеком, но человек или нет, он был другом Мэтта.
Мэтт заговорил снова. "Смотри", сказал Мэтт. “Ты не хотел делать это. Мы тебя заставили. И возможно было что-то... где-то, что заставило нас.”
Против своей воли Стефан посмотрел вверх. Да, у него было сильное ощущение ее присутствия сегодня вечером. Елена. Интригует даже из мира духов. Елена не могла помочь ему своей кровью, но это не имело для неё значения. У нее было три человека, на которых она всё ещё могла влиять, и это было прекрасно. Для неё не имело бы значения, что Мередит получила что - то вроде шока или что Бонни играла с огнем, или даже ну, в общем, она не бы не сделала ничего, чтобы разрушить его дружбу с Мэттом, но он не понимал этого прежде.
Мэтт продолжил. “Но даже при том, что мы фактически вынудили тебя, ты сделал все, что мог для каждого из нас: для всех троих. Нет, не пытайся выяснить, что говорили Мередит или Бонни. Я могу сказать. Мередит тяжело придётся некоторое время, так?”
О некоторых вещах джентльмены не говорят. Но... “Мередит тяжело,” сказал Стефан. “Она должна разобраться в себе, и тогда я сделаю то, что она захочет. В том случае,” добавил он сухо, “если переживу сегодняшнюю ночь.”
“Что ты думаешь о своих шансах теперь? В смысле, о наших шансах.”
Стефан покачал головой, выражая своё мнение как о своих возможностях, так и о вопросе Мэтта. Но он попытался подумать над ответом. Мэтт заслужил это.
“Я не знаю, но намного лучше, чем раньше,” медленно признал он.
“Так что, если Елена действительно влияла на нас, это было не напрасно.”
Лучше бы так, подумал Стефан, вспомнив Мередит и неприкрытый страх в её глазах - в глазах Мередит!
“Ну хорошо,” сказал Мэтт. “Если Елена стоит за всем этим, то это очередная из её маленьких побед. Все приложили все свои усилия. Тебе пришлось попытаться приспособиться к каждому человеку, а нам – побороть свои страхи -”
Он сделал паузу, и они заговорили в унисон “- кроме Бонни, наверное.” Мэтт фыркнул. Стефан почувствовал его взгляд.
“Я не хочу... потерять друга. Своего лучшего друга, наверное, даже несмотря на то, что я не вижу большую его часть,” закончил наконец Мэтт.
Это прибавляет храбрости, подумал Стефан. Преодоление стереотипов родной культуры не пытаясь защищаться или бежать.
“Для меня огромная честь иметь такого лучшего друга как ты,” сказал он, и Мэтт улыбнулся, а затем наклонился и начал возиться с обувью, определённо превысив лимит терпимости ко “всяким нежностям”.
Каждый из них приложил все усилия. Мэтт всё ещё оставался его другом. Для Мередит, возможно наступит день, когда она сможет посмотреть на него и не думать "нечеловек" - или по крайней мере не думать об этом постоянно. Возможно мотылёк Бонни избежала нечестивого пламени. Здесь повод для беспокойства. Он слишком легко мог представить Бонни, идущую на очень дикую сторону с Дэймоном. Она знала, что его брата к ней слабость. Но если у каждого из них была проблема, он уже знал, что должен сделать, чтобы решить её.
Достаточно посмотреть вверх.
==================================================================
Примечания:
1 – FDA (Food and Drug Administration) – американское ведомство по надзору за качеством лекарственных средств, а также медтехники, косметики, лекарственных средств для животных и пищевых добавок.
|
| |
| |
